Но… родственники есть родственники. На следующий день я собрала Варю и, утешая себя, что завтра, на дне рождения Жени, будет гораздо веселее, повезла девчонку в центр. Брать машину в пятницу вечером смысла не было — пробки. Мы доехали на метро, купили бабушке букет сверкающих блестками хризантем. Я была уверена, что Ирина Петровна с порицанием отнесется к нашему дурному вкусу, но Варя просто до слез уперлась и теперь с радостью несла оранжевые цветы с разноцветными крапинками, весело блестящими на лепестках.
Мы прошлись пешком до старого шестиэтажного дома, где много лет жила Ирина Петровна, с тех пор как выбралась с мужем из заброшенной деревни Марфино. По дороге я попросила Варю ничего не говорить им о Саше и наших сложностях, хотя…
— Мам, а о малыше, который у тебя в животе, можно говорить? Нельзя, наверно, тоже, да?
Ну вот, долиберальничалась. Разве хорошо, если семилетний ребенок самостоятельно фильтрует — что кому говорить? Гладкая, прямая дорожка ко лжи как удобной форме общения с окружающим миром. Да, конечно, есть правда, которой можно убить. Есть иллюзии, которых нельзя лишать. Человек с ними живет и умрет счастливым. Но есть люди, к примеру ближайший Варин родственник, для которых искренность просто неинтересна, скучна, неприятна и в себе и в других. Не хотелось бы, чтобы Варюшины глаза когда-нибудь так же остекленели, как у Саши, и чтоб от ее улыбки так же несло мертвечиной и гнилью…
Я смотрела на Варьку и думала — грех роптать, я ведь родила такую чудесную девочку от этого человека… Но как мне жалко собственной любви. С каждым днем боль становится меньше, ее замещает странное чувство — мне жалко любви, жалко напрасно растраченной нежности, этих лет, проведенных в ожидании самого лучшего на свете Саши Виноградова, мне жалко, что я знаю о жизни и любви то плохое, о чем некоторые даже не подозревают…
— Здравствуй, Варюша. — Ирина Петровна впустила, точнее, ввела за плечо Варю и поцеловала ее. — Здравствуй, Лена.
Она встала как-то так, что я никак не могла переступить порог, не толкнув ее. Я так и стояла за порогом. Где-то вдали замаячила Нинуся с большой чашкой в руках.
— Папа! Я несу тебе чай, несу!.. — Нинуся заметила нас. — Пришли? Мам? Ну что, это они, наконец?
Я услышала, как Ефим Борисович в своей комнате прокашлялся и выразительно, в рифму Нинусе выругался.
— Лена, а ты не хочешь прогуляться по магазинам?
Я смотрела на Ирину Петровну, а она — на меня.
— Д-да, я могу, конечно…
Варька обернулась и умоляюще посмотрела на меня. Я постаралась спокойно ей улыбнуться:
— Мне как раз надо подарок Жене купить.
— Женя — это?.. — Ирина Петровна вскинула тонкие брови.
— Наш друг с мамой, — с гордостью пояснила Варька. — У него такой медведь в ресторане… и живой крокодил…
— М-м-м… хорошо как… Вот и друг появился… с рестораном…
— Да нет, Ирина Петровна… Это…
— Мне все равно, Лена. Варюша, ты разделась? Иди к Нинусе. Я провожу твою маму.
Варька, оглядываясь на меня с сомнением, пошла в комнату.
— Ирина Петровна…
— Лена. Ты столько портила Саше жизнь!..
— Я?..
— Ну хватит уже. Ну не любит он тебя и никогда не любил, что ж ты отвязаться-то от него никак не можешь!..
— Я?.. — Я больше не могла ничего сказать.
— Ну ты, ты! Уже старая, честное слово! Дай ему пожить без тебя, Лена, без твоих сцен, ревности, уходов, приходов, в конце-то концов…
— Ирина Петровна…
— Что? Что? Ты столько из него вытянула за эти годы!..
Почему я стояла и слушала все это? Я чувствовала, что не смогу долго удерживать слезы.
— Что же я тянула из него?
— Деньги, деньги, что!
— Да какие деньги, Ирина Петровна! Когда он мне несколько лет назад предлагал двадцать тысяч долларов, чтобы мы квартиру поменяли, я не взяла…
— Конечно не взяла! Ты же на четырехкомнатную нацелилась! И на дачу! Захотела хозяйкой стать! Все себе загрести…
— Ирина Петровна, это несправедливо…
— Несправедливо сыну моему жизнь портить. Дочку против него настраивать.
— Да Варька так его любит… Что вы!..
Она махнула рукой.
— У меня просто внуков других нет. Я к ней привыкла. А вообще-то ты сама уверена, что Варя — его дочь?
— Ирина Петровна… — Я прямо задохнулась.
— Через два часа приходи.
Я посмотрела в ее глаза, так похожие на Сашины. И с ужасом увидела, как из-за угла комнаты выходит Варька. Там, где она стояла, — темная комната, идти дальше некуда. Значит, она все это слышала.
— Бабушка Ира, ты извини, что мы такие уродские цветы тебе подарили, ладно?
Варька взяла свою курточку и проскользнула между Ириной Петровной и стеной. Ирина Петровна тихо сказала:
— Лена, ты знаешь, почему мой сын так на тебе и не женился, как ты ни старалась, а?
— Почему?
— Варя, не слушай! Потому что на таких, как ты, — не женятся, понимаешь?
Варька взяла меня за руку, а свободной рукой помахала бабушке:
— Нинуся у тебя — гадость!
Я пихнула Варьку на лестницу и там, спускаясь вместе с ней, тихо сказала:
— Она… очень пожилая — понимаешь? С ней так нельзя!
— А с тобой? Она как ведьма с тобой разговаривала! Старая, страшная ведьма!
— Нет, Варюша, она просто любит своего сына, как я люблю тебя, и не любит всех его врагов…
— А мы разве его враги, мам? Враги?
— Нет, ну, то есть… Сейчас ему кажется, что я — враг…
— А я — твоя частичка, ты же всегда так говоришь? Значит — я вражинка…
— Не значит… Ты — уже самостоятельный человечек… Человек.
— Мам, а что мы Жене подарим? Сколько ему лет исполняется?
На самом деле завтра была суббота, и мы собирались ехать к Женьке на день рождения. За всеми бурными событиями я как-то и думать забыла о подарке.
— Представляешь — не знаю. Давай сейчас как раз подумаем и попробуем купить.
На Полянке мы не нашли подходящего магазина. Зашли было в антиквариат — и вышли. Надо было что-то такое купить… такое… И мы купили большого фарфорового слона. Слон держал в хоботе цветочек и был при этом необычайно пикантен. Вот только поверит ли Женька, что подарок выбирала Варя?
Глава 10
Утром, пока мы собирались и волновались, достаточно ли мы модно экипированы для подобного раута, позвонил Женя и предложил поехать вместе.
— Да я уже заказала такси…
