Она была очень далеко, но Денис почему-то видел каждую морщинку, каждую родинку на ее лице… Видел, как выгорели на концах ее темные ресницы, как чуть подрагивают ноздри, как ветер сдувает со лба легкую, непривычно светлую челку.
А рядом с ней стоял он сам, только маленький. Ну конечно, это же его детская синяя пилотка, таких сейчас уже не носят… и слишком длинные, подвернутые брючки с клетчатой заплатой на одной коленке, и вот этот шрамик на щеке… Нет, почему на щеке, у него же шрам на лбу, над бровью… И… у мальчика такие мохнатые ресницы с загнутыми кончиками, и он так смешно раздувает ноздри тонкого носа с едва намечающейся, очень серьезной, недетской горбинкой…
Алена улыбалась и махала ему рукой. И маленький человек, так похожий на него, тоже… Но Денис уже точно знал, что это не он, он — вот здесь, и никак не понимает, зачем же они ему машут и никак к нему не идут? Эта юная, странная, далекая Алена и мальчик, держащий ее за руку, а свободной рукой машущий ему… Почему они ему машут? Они зовут его?
Денис попробовал закричать:
— Идите сюда!.. Зачем вы там стоите?.. — но не услышал своего голоса. Он попытался пробраться к ним, по плотные водоросли держали его ноги и не давали ему ступить. Только бы они не ушли! Сейчас, вот сейчас он… Денис посмотрел вниз и с ужасом увидел, что водоросли уже добрались ему до живота, цепкие, холодные, и он не мог пошевелиться.
Лишь бы только они не исчезли, Алена и маленький мальчик в его пилотке, где маминой рукой были вышиты его инициалы Д. Т….
Нет, нет, они все так же стоят, улыбаются и машут ему. Они зовут и ждут его… Зовут?.. Или прощаются? Или прощаются…
Глава 19
Алена прикрыла дверь на кухню и набрала номер «скорой».
— Простите, я вчера вызывала «скорую» в парке…
— Фамилия! — нетерпеливо спросила диспетчер.
— Моя? Или…
— Кому вызывали! Алена вздохнула:
— Турчанец Денис Игоревич.
— А что вы хотите?
— Узнать, куда его увезли. Я видела, как машина…
— Минуту!
На кухню вошел Данила и посмотрел на мать:
— Мам, ты кому звонишь?
— Хочу узнать, как чувствует себя один… знакомый.
— Который вчера в парке с нами разговаривал?
— Почему ты так решил? — Она взглянула на сына. — Ну да… Сейчас, подожди…
В трубке уже кричала диспетчер:
— Вы слушаете?
— Да-да!
— В Склифосовского отвезли! — Диспетчер тут же отключилась.
Алена задумчиво держала трубку, прислонившись спиной к подоконнику, а Данила уселся за стол напротив нее, подперся руками и спросил:
— Мам, а почему ты не хочешь говорить о нем? Он кто?
— Дед Пихто. — Алена взяла из шкафа огромный справочник и начала листать его.
Данила, глядя на нее, тоже молча открыл прозрачную папку, с которой пришел на кухню, и стал складывать большие логические квадраты из разноцветных треугольников. Через несколько секунд он снова спросил:
— Это ты нарочно говоришь, да, мам?
— Именно. Так… — Она нашла нужный номер и сразу набрала его. — Это просто человек.
— А ты сейчас сказала — знакомый… Мам, а почему ты ему сказала, что тебя зовут по-другому?
— Потому.
— Тебя ведь только тетя Наташа зовет Лека. А все остальные Алена. Значит, он знает тебя. Ты вчера мне обещала, что сегодня все объяснишь.
— Обещала — значит, объясню.
— Вот — я сижу, слушаю.
— А я стою и номер набираю! И там все время занято.
— А ты набирай и объясняй одновременно.
— А ты учись букву «р» произносить! Чем любопытничать!..
— Одновррременно! — изо всех своих сил произнес мальчик. — Теперь объяснишь?
— Фу-у… Даня… Ну, подожди, сейчас я узнаю, как он себя чувствует, и потом объясню.
— А почему ты волнуешься?
— Я?.. Ну, ты смотри какой — глаз-алмаз!
Они взглянули друг на друга и засмеялись.
Алена наконец услышала длинные гудки в трубке. Лишь бы сейчас ответили… Наконец послышалось:
— Говорите!
Алена услышала в трубке другие голоса и шум приемного покоя. Она сделала знак Даниле, чтобы он не мешал ей.
— Здравствуйте, я хочу узнать, как себя чувствует Турчанец Денис Игоревич, он вчера поступил к вам…
— Отделение какое? — перебила ее регистраторша. — Женщина, я вам уже объяснила, что нельзя!
— Что — нельзя? — растерянно переспросила Алена.
— Да не вам я говорю! У вас отделение какое?
— Не знаю…
— Не знаете, а что ж тогда звоните!
— Не вешайте, пожалуйста, трубку, — заторопилась Алена. — Ему плохо было с сердцем, его забрали на «скорой» из парка…
— Фамилия! — перебила ее регистраторша. Она одновременно отвечала людям в очереди, которые пытались в ее окошке узнать о своих родственниках. — После трех приходите, сейчас сведений нет!
— После трех? — Алена взяла карандаш, чтобы записать отделение.
— Что? Фамилия!..
— Турчанец.
Данила не выдержал:
— Мам, а почему у него такая фамилия смешная, он что — из Турции?
— Не думаю, — машинально ответила Алена.
Она услышала, как регистраторша положила трубку рядом с собой на стол и ответила кому-то:
— Перевели! В травму, еще вчера!
— Как перевели? — перекрикивая другие голоса, стал возмущаться какой-то мужчина. — Я же договорился!.. Завотделением сказал…
— Подождите, мужчина, подождите… — Регистраторша снова заговорила в трубку: — Женщина… Так… А ваш… скончался ночью. Девушка, я вам сказала — после трех! Дайте другим узнать! Что, мужчина, что? По очереди! Матвеева, а имя? Тут у нас может быть пятнадцать Матвеевых… В одной психушке триста человек… Шестьдесят четвертого?.. Ну а как вы отчества не знаете и говорите, что родственница…
— Что?!. Что вы сказали? — Алена услышала частый и громкий стук собственного сердца.
— Звоните в морг! — ответили ей, и в трубке раздались короткие гудки.
Алена не сразу выключила телефон, с недоумением глядя на дисплей радиотрубки. Мигает и мигает значок пустого аккумулятора… Надо, значит, зарядить трубку… И частые, настойчивые гудки. А это значит — надо нажать большую кнопку, на которой нарисована телефонная трубка… Ну конечно. И гудки прекратятся. И все сейчас встанет на свои места… А для начала надо сесть.
Она несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула, села. И попыталась собраться с мыслями.
