Полиционеры, услышав, что тон разговора резко повысился, подошли к нам.
— Так, ну разобрались?
— Нет. Давайте отойдем отсюда. На улицу, например, — я взяла Варю за руку и пошла к лифту.
— Хрен тебе! — ответил мне Гарик, нехорошо ухмыляясь.
А его невеста вдруг завизжала:
— У меня уже воды отходят! Мне в квартиру надо!
Я с сомнением посмотрела на ее живот, торчащий из-под ядовито-голубого дутого пальто.
— А само постановление у тебя есть? — Я поняла, что придется повозиться в этой грязи и разобраться.
— Хрен тебе! — опять бойко выкрикнул Гарик и прислонился к двери моей квартиры, сложив руки на груди.
Я посмотрела на сержантов.
— Простите, а вас кто-то вызывал?
— Да вот, обратился гражданин, — неохотно объяснил один. — Помочь вроде вселиться по постановлению суда…
— А вы видели постановление?
— Начальник наш, значит, видел… Нам-то что… У нас что, дел других нет?
Я попыталась взять себя в руки и спокойно ответить полиционеру:
— Но суда никакого не было.
— Тебя типа на нем не было! Приходить по повестке надо! — вскинулся Гарик.
— Ну ладно, какой там к черту суд. Гарик, хватит идиотничать. Вы меня простите, — я обратилась к сержантам. — Это просто такой человек — он на учете состоит в наркологии и в психдиспансере.
— Хрен тебе! — Видимо, это самая удобная формула не раз выручала Гарика в трудных ситуациях.
— Нас это не касается. Нам сказано вселить — значит, вселить.
— Хорошо, допустим. Я хочу увидеть постановление суда, а не ксерокопию.
— Как это не было суда? — заволновалась вдруг Эльвира. — Я была свидетелем!
— А постановление, — Гарик сковырнул грязь, налипшую на ботинок, об стенку, — в отделении. Его переслал суд.
— А если я позвоню в отделение?
Гарик показал ряд ровных, слегка оттопыривающихся от десны, пластмассовых зубов.
— Звони.
Я набрала номер, который мне подсказали патрульные. Сначала было занято, потом довольно хамский голос прокричал:
— Капитан Гаврюхин слушает!
— Здравствуйте… — Я объяснила ситуацию.
— Есть постановление! — прокричал мне Гаврюхин.
— Но суда никакого не было. Это просто липа. Он аферист.
— Ой, блин, достали со своими квартирами… Квартир им мало… Обращайтесь, женщина, к прокурору.
Сержанты потоптались, негромко переговариваясь, и потом молчавший все время паренек сказал с сильным подмосковным говором:
— Вы… это… открывайте лучше дверь, пока мы ее не сломали.
Я попробовала зайти с другой стороны, судорожно соображая при этом, кому звонить. Не пускать же эту орду в наш дом. Там Варины игрушки, вещи…
— У меня ребенок. Неужели вы будете ломать нашу дверь?
Тут заорала Эльвира:
— И у меня сын — в интернате! Он вообще по ходу больной! — Гарик сильно толкнул ее локтем, Эльвира запнулась. — То есть…
На помощь решила прийти и старуха:
— Ой, мне плохо, вызовите Скорую!
Я снова обратилась к патрульным:
— Послушайте меня спокойно, пожалуйста. У них есть своя квартира, в Подмосковье. Я сейчас даже могу припомнить адрес… Я ему сколько раз туда штрафы за хулиганство пересылала… и повестки из диспансеров… М-м-м… Электросталь, улица Южная, кажется… дом то ли девятнадцать, то ли двадцать девять. Квартира…
Гарик злорадно заговорил:
— Нету больше этой квартиры! Я ее типа продал! И мать сюда прописал… прописываю… по постановлению суда! Больную!
Я почувствовала, что больше не выдержу. И сказала сержантам, которым это, разумеется, было совсем не интересно:
— Но у меня квартира однокомнатная!
Гарик тут же встрял:
— Хрен! А куда девалась вторая комната?
— Да ее не было никогда! Это бывшая хозяйка, которая здесь жила, отгораживалась от мужа перегородкой, а потом, когда он умер, жильцов даже пускала на ночь за эту перегородку. А я эту перегородку сломала.
— Вот-вот! Сломала со своими … — Гарик грязно выругался, а я прижала покрепче к себе Варьку, и так съежившуюся в комочек. — Пусть чинит! Окна типа два, значит и комнаты две!
И Эльвира решила сказать свое слово:
— А мне и одна нормально! Беременную женщину на улицу не выгоните! У меня по ходу справка есть! На кухне пусть живет, тварюга эта. Гарика из квартиры поперла, он здесь по ходу прописан!
Я с радостью увидела, как по лестнице от лифта спускается наш самый лучший сосед, Сергей Юрьевич. Милиционеры, все же несколько растерянные, спросили его, перекрикивая громкое тявканье болонки:
— Гражданин…
— Господин, — поправил их Сергей Юрьевич. — Господин Токмачев. Между прочим, отец того самого Юрия Токмачева, который вчера выступал в Думе. Видели по телевизору? А что у вас здесь случилось… м-м-м… господа-товарищи?
Сержант засмеялся:
— Нехилые у вас здесь… господа живут. Так, гражданин, вы знаете эту гражданку? — он показал на меня.
Токмачев прокашлялся и ответил:
— Разумеется. Это Елена Воскобойникова, живет здесь много лет, тоже, кстати, личность известная. Журналист, работает в ТАССе.
— Задницей она работает своей! И передком! — задиристо выкрикнул Гарик, снова занервничавший.
— Гражданин Савкин! — урезонил его полиционер. — Вы как-то тоже… держите себя в границах! Гражданин Токмачев, а вот этих граждан, — он показал на Гарика и компанию, — вы знаете?
Сергей Юрьевич внимательно оглядел всю честную, вернее, бесчестную компанию.
— Никогда в жизни не видел, хотя живу здесь безвыездно двадцать три года.
— Имеет он ее двадцать три года! — опять встрял Гарик, которому точно перестал нравиться разговор. — Ее все отымели в доме и в ТАССе этом грёбаном!
— Господи… — Я посмотрела на бледную Варьку, судорожно вцепившуюся в мою сумку, и стала рыться в сумке, чтобы все-таки достать сотовый. Кому-то надо звонить, в службу спасения хотя бы…
Гарик ловко попытался выхватить у меня прямо из сумочки ключи. Сержантик пожурил его:
— Ты это… давай, чтобы без шума…
— Да господи, что же это делается! — я крепко сжала ключи в руках.
С трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться — еще не хватало, в такой ситуации, я набрала номер мамы. Она очень трезвая женщина, и наверняка ей придет в голову какое-то простое решение. Поднял трубку мамин муж Игорек.
