делают?
Лаура обозлилась. А через несколько месяцев заявила, что выходит замуж, и привела
жениха знакомиться с отцом и мачехой.
Когда Андрей Ильич, попив чаю, покинул дом, отец сказал:
– Доченька, он тебе не пара. Подожди, еще встретишь свою судьбу. У этого мужчины ни
кола ни двора, комната в коммуналке, за плечами два рухнувших брака.
– Ни в одном детей не завел, – поддержала мужа Полина. – То ли категорически их не
хочет, то ли бесплоден. Оба варианта не радуют.
– Не лезьте в мою жизнь! – заорала Лаура и побежала в загс.
И ведь опять отец оказался прав. Счастливой семейной жизни не вышло, детей у Лауры не
родилось. Селезнева работала в ателье портнихой, получала скромную зарплату, жила в
коммунальной квартире, в той комнате, куда пришла после свадьбы. Андрей Ильич
жилищные условия так и не улучшил, ему вообще на все было наплевать. Он, в отличие от
Павла Яковлевича, не пытался руководить Лаурой, но и не старался обеспечить супруге
достойное содержание. Потом муж умер. Через какое-то время Полина и отец тоже
скончались, большую квартиру Аня и Маша не разменяли, хотя вышли замуж и нарожали
детей. Вот они-то счастливо жили вместе. И одно время часто звали Лауру в гости, предлагали ей стать крестной матерью племянников, как они говорили. Но Селезнева
решительно оборвала все связи со сводными сестрами.
Несколько лет назад Лаура начала болеть. У нее немели руки-ноги, отказывал желудок, часто возникала головная боль, из-за любого ерундового повода накатывали слезы. В конце
концов пришлось идти к врачу. А тот сказал:
– Милочка, вам необходимо отдохнуть. Никаких особенных проблем, кроме камней в
желчном пузыре, я у вас не вижу. Съездите на море, развейтесь и соблюдайте диету.
– Может, подскажете, где денег на беззаботное времяпрепровождение взять? – огрызнулась
Селезнева.
Доктор спокойно ответил:
– Сейчас всем тяжело, но люди выкручиваются. Помните, злость и неудовлетворенность
жизнью провоцирует разные болезни, в частности проблемы с желудочно-кишечным
трактом.
Пациентка, разозлившись на специалиста, вышла из кабинета, хлопнув дверью, поняла, что
сейчас разрыдается, и села на стул в коридоре. Был вечер, поликлиника заканчивала работу, больных в здании осталось мало. Вдруг откуда-то появилась женщина, в темно-красном
платье, украшенном стразами, вышивкой, кружевами, бантами, воланами… короче, всем
сразу.
– Вы к доктору? – чуть задыхаясь, поинтересовалась она.
– Нет, – буркнула Лаура, у которой при виде нелепо разодетой тетушки неожиданно
пропало желание плакать.
– Вот повезло! – обрадовалась незнакомка и юркнула в кабинет.
Селезнева невольно хихикнула. Надо же нацепить на себя такое!
Женщина пробыла на приеме недолго, вышла через пять минут, села на соседний стул
и начала рыться в сумке. Лаура посмотрела на ее ридикюль и едва не расхохоталась в голос.
Ярко-оранжевый мешок из кожзама с «золотыми» заклепками украшали желтые
пластмассовые значки с фотографиями щенят и котят. Безнадежно плохое настроение
Селезневой неожиданно исправилось, она непроизвольно заулыбалась и очень удивилась
собственной реакции. Обычно Лауру раздражают безвкусно одетые люди, в последнее время
ей до судорог хотелось стукнуть пятидесятилетних баб, щеголяющих по улицам в кожаных
мини-юбочках и ботфортах, по безмозглой башке. А вот незнакомка с безумной сумкой
почему-то ее не взбесила. Наоборот, Лаура испытывала к ней симпатию, хотя наряд той, что
сидела рядом, нельзя было назвать даже безвкусным, он просто не подлежал никакой
критике.
Из кабинета вдруг выглянула медсестра:
– Селезнева, вы еще не ушли? Зайдите, доктор забыл вам кое-что сказать.
Лаура встала. Соседка тоже поднялась. Обе одновременно сделали пару шагов и
столкнулись на пороге кабинета.
– Простите, позвали меня, я Селезнева, – сказала Лаура.
– Нет, это я Селезнева, – ответила женщина. – Лора Павловна.
Лаура попятилась:
– Как вас зовут?
– Лора Павловна Селезнева, – повторила жутко одетая тетка. – А что?
Лаура вынула свой паспорт и раскрыла его.
– Ну и ну! – ахнула тезка. – Мы полные тезки, только годы рождения немного разнятся. Ну
надо же, я словно сестру нашла! Давайте выпьем чаю с пирожными, тут неподалеку есть
прекрасная кондитерская.
Вот так началась их дружба. У женщин оказалось много общего: обе не имели семей, не
обзавелись детьми, жили в стесненных обстоятельствах, существовали на небольшую
зарплату и увлекались рисованием. Правда, работали в разных направлениях. Лаура любила
полотна Пикассо, Целкова, Кандинского и писала абстракции. Лора же любовно выписывала
амурчиков, котяток, щенят, райских птичек, цветочки. Но, вот же странность, работы
подруги не раздражали конструктора одежды. А еще Лора была сентиментальна, очень
любила свою маму, носила в паспорте ее фотографию и обожала профессию учительницы.
– Дети – лучшее, что есть на свете, – говорила она, – работа в школе – самое благородное
занятие. Я в юности хотела пойти учиться на художника, но мама отговорила, сказала:
«Живописцы зависимые люди. Купят их картины – есть деньги. Не купят – нет грошей в
кармане. И как жить? Лучше ступай в педагогический».
– И ты послушалась? – возмутилась Лаура, услышав впервые эти слова. – Почему не
настояла на своем?
– Так мама посоветовала, – заморгала Лора. – И мне очень понравилось ребят учить.
Сначала я преподавала химию, но недолго, аллергия началась, ушла в домоводство. Жалко, что нет своих деток. Иногда такие глупые мысли в голову лезут: вдруг повстречаю
