Далее коридор вел в две спаленки, разделенные тонкой перегородкой, – в каждой стояло по две кровати. Австрийская полиция отказалась публиковать в прессе снимки из спальных комнат жертв, ссылаясь на желание сохранить их приватность. Тем не менее известно, что ни спальни, ни какие-либо другие комнаты не разделяют ни дверь, ни занавески, что подтверждает то, что Фрицль насиловал Элизабет прямо на глазах у их детей. Сказать, что у него не было ни капли стыда, – не сказать ничего. Впрочем, и все другие телесные нужды приходилось справлять на виду друг у друга.
По крайней мере часть помещения была обита слоем резины, и все подземелье было звукоизолировано, но значения это уже практически не имело. Оно было так глубоко под землей, что никакие звуки все равно не были бы слышны. Никакие шумы извне не могли проникнуть под бетонные своды темницы, и никакие крики, как бы громки они ни были, не могли прорваться наружу. Вентиляционная шахта была спроектирована для ядерного бункера, и в ней были установлены звукопоглощающие экраны, замедляющие потоки воздуха, и фильтры, предотвращающие попадание в поток воздуха осадков, которые также не пропускали звук. Темница была полностью изолированным, замкнутым, беззвучным мирком, абсолютно обособленным от всего, что творилось вне его стен.
Система фильтрации в вентиляционной шахте сдерживала проходящие по ней порывы воздуха, истощая поступление кислорода. Но ядерные убежища были спроектированы для того, чтобы укрываться в них самое большее несколько недель – не месяцев и не лет, – после чего их нужно было покинуть. Со слабым воздушным потоком, изолированными стенами, теплом, выделяемым четырьмя телами, плитой, горячей водой и в конце концов холодильником и морозильной камерой и другими электрическими приборами, создавало в помещении страшную жару. Добавьте к этому влажность от стирки, купания и приготовления пищи, и можно представить, что жизнь там была похожа скорее на жизнь в сауне.
Комнаты были описаны полицией как чистые и опрятные – надо отдать должное хозяйственности Элизабет. Но офицеры отметили, что вонь в подвале стояла «практически невыносимая». С этим она была бессильна бороться – вытравить запахи пищи и человеческого проживания здесь было невозможно. Без окон и без свежего воздуха, без свободного места для подвижных действий и с одним только электрическим светом немудрено, что Элизабет и все ее дети были больны. Недостаток кислорода, по словам врачей, и довел Керстин до такого состояния.
Команда экспертов-криминалистов изучала место преступления не одну неделю, их производительность резко падала из-за проблем с дыханием. «Сыщики, одетые в специальную одежду и маски, могли оставаться там не более часа, – сказал Польцер. – И на протяжении этого часа они, группа за группой, пытались собрать все, что только могли найти в помещении, и тщательно искали образцы ДНК, чтобы получить доказательства того, действительно ли обвиняемый совершил это преступление в одиночку. До этого момента мы не могли приступать к таким техническим средствам, как ультразвуковые датчики, к измерениям резонанса и звукометрии, так же как и к изучению всех электронных и электрических систем».
Анализы образцов ДНК, изъятых из подвала, окончательно подтвердили, что Фрицль действовал один. Герхард Зедлацек, представитель обвинения, позже признал, что в подвале не было обнаружено ни одного следа ДНК, принадлежащего кому-либо кроме самого Фрицля и его пленной семьи, и Элизабет сказала, что сама она тоже никогда не видела никого в подвале и даже не думала, что в этом может быть замешан кто-то еще. Но невыполненной работы оставалась еще пропасть.
Даже неделю спустя после этих находок Польцер говорил: «В подвале все еще остаются зоны, которые мы не осмотрели, и я полагаю, нам понадобится еще недели две, прежде чем мы сможем ответить на все интересующие нас вопросы о том, как Фрицль контролировал эту территорию и детей».
Вскоре сыщикам стало ясно, что строительные работы Фрицля еще не были закончены. Полиция обыскала заваленные щебнем и грунтовкой комнаты, смежные с 60-метровым жилым блоком без окон, о котором им уже было известно. «Зоны подвала, как выяснилось, находились на стадии строительства, и вполне возможно, что Фрицль планировал расширять его и дальше, – сказал Польцер, тем самым разоблачая заверения Фрицля о том, что он собирался выпускать своих пленников на волю. – Этот человек само воплощение зла, – продолжал он. – Нельзя выразить словами, какое несчастье он навлек на свою семью».
Спустя три недели с начала работ специалисты все еще пробивались сквозь старые подземные стены, чтобы добраться до потайных комнат. Они также исследовали электрические, водопроводные и охранные приспособления в подвале на предмет того, мог ли Фрицль соорудить их сам, или прибег к посторонней помощи. Все же они пришли к выводу, что Фрицлю никто не пособничал, кроме того, он принуждал свою несчастную дочь оказывать посильную помощь, несмотря на ее болезненное состояние. Вместе с отцом они выкопали 200 тонн земли – а это 17 грузовиков, – от чего ему удалось еще и как-то избавиться.
Полиция по-прежнему была в недоумении. Им было интересно и то, как Фрицлю удалось пронести в подвал две койки в 1993 году, оставшись незамеченным ни женой, ни соседями. Еще позднее он привез туда громоздкую стиральную машину, снова не вызвав никаких подозрений. Никаких вопросов не вызвали холодильник, морозильник и еда, а личность «водопроводчика», которого видел Альфред Дубановски, до сих пор не была установлена, и сам он так и не вышел на связь.
Поскольку Фрицль обвинялся в совершении убийства, были привлечены полицейские бригады в майках с эмблемами «Ищем человеческие тела». Чтобы обнаружить человеческие останки, были использованы полицейские ищейки.
«Если внизу что-то есть, наши собаки найдут это, – сказал один из оперуполномоченных. – Мы будем работать с ними, пока не будем удовлетворены результатом». Но они не смогли найти ни следов тел, ни других жертв.
За помощью обратились и к криминалистам-археологам. С помощью звуковых и земляных радаров они проверяли местность вокруг дома в поисках захоронения и закопанных частей тел в саду. Полицейские также использовали ультразвуковые датчики, чтобы определить истинный размер подземного бункера. Они подозревали, что под домом 40, Иббштрассе, и в близлежащей местности могли быть запрятаны и другие потайные комнаты, но ничего не было обнаружено. В военное время было принято пробивать подвальные стены в прилегающие бункеры, чтобы обеспечить себе путь к бегству, если в здание попадет бомба.
Подробные исследования были проведены и в других домах, которыми владел Фрицль, на случай если и в них имелись тайные подвалы. Конечно, содержать вторую семью под землей дома номер 40, Иббштрассе, было и так слишком изнурительно, чтобы он мог позволить себе содержать еще каких-нибудь пленников. Но на этот раз нужно было выяснить все наверняка. В конце концов, ранее полиция уже упустила две возможности, чтобы хорошо обыскать дом после липового заявления Фрицля о пожаре, не говоря уж о том, что они уже обыскивали дом, когда впервые пропала Элизабет Фрицль.
По словам полиции, Фрицль много лет планировал строительство подвала, подготовленного для дочери. Они полагают, что этот чудовищный план зародился у него в далеком 1978 году – за шесть лет до того, как он ее заточил, и вскоре после того, как он, по словам Элизабет, начал приставать к ней. Несмотря на все его протесты о том, что он на самом деле запер ее, чтобы оградить от мира наркотиков, а желание к ней овладело им только намного позже, полиция не сомневается, что с самого начала он планировал обратить ее в свою наложницу. Он хотел, чтобы она принадлежала ему без остатка.
