В 2006 году Амштеттен чествовал Фрицля и его жену по случаю пятидесятилетия их супружеской жизни. Город по-прежнему видел в нем образцового семьянина. Мэр Амштеттена Герберт Каценгрюбер посетил празднование их золотой свадьбы. Он считал, что Фрицль был крайне приятным человеком. И когда обнаружилось то, что он сделал, это стало для него большим сюрпризом. «Если выстроить в ряд человек пятьдесят, он был бы последним, кого можно было заподозрить в совершении такого преступления», – удивлялся Каценгрюбер. Мэр рассказал также о том, как Фрицль пытался изменить облик города.
Амштеттен был живописным городком с населением в 23 000 человек, расположенным среди заросших маргаритками лугов. Известен он в основном благодаря местному яблочному вину. Горы в его окрестностях могли бы стать прекрасными пейзажами для мюзикла «Звуки музыки». В отдалении на их скалистых вершинах громоздятся средневековые замки. Все это Фрицль хотел изменить, сыграв на буме частной собственности, который охватил Австрию. Он приобрел несколько участков и планировал снести дома, чтобы построить офисные здания. Но его проект провалился, когда ему отказали в разрешении на строительство.
После этого он рассчитывал сколотить состояние на строительстве многоквартирных домов, по-прежнему не считаясь с изменением лица города. Но, чтобы получить нужные деньги, ему пришлось бы перезаложить Иббштрассе, 40. Это расстроило его планы, потому что, по австрийским законам, дети, включая и Элизабет, автоматически вступали в права наследования собственности. Она значилась в документах несмотря даже на то, что уже много лет числилась пропавшей без вести, и казалось маловероятным и практически невозможным получить ее согласие. Австрийские банкиры в подобных обстоятельствах соглашаются на заклад с неохотой, потому что в случае неуплаты кредитором по счетам возникнут сложности с продажей имущества. После продолжительных юридических прений Фрицлю удалось добиться того, что в 2006 году имя Элизабет удалили из списков, но проекту все равно не суждено было исполниться, потому что к тому моменту бум недвижимости в Австрии завершился. После этого он пытался получить ссуду на организацию бизнеса по продаже нижнего белья через Интернет.
Фрицль взял ссуду в один миллион и имел недвижимости общей стоимостью на 2,2 миллиона, хотя уже вышел на пенсию. По словам одного официального источника, он испытывал определенные трудности с выплатами по счетам. Содержание второй семьи в подвале обходилось ему недешево. Может, настало время Элизабет вернуться в мир живых?
Но были и другие проблемы. Фрицлю как будто наскучили рутинные походы по магазинам, сжигание мусора, содержание подвала и сохранение тайны его двойной жизни. В семьдесят три года он уже не мог управляться с этим, как раньше, и он больше не находил свою дочь сексуально привлекательной. Некогда хорошенькая Элизабет стала теперь анемичной, немощной, потеряла зубы. Она уподобилась женщине возраста его жены, которой он дал отставку уже не один год назад. У Элизабет, как и у Розмари, было теперь семеро детей – правда, придерживаясь скудного рациона, который дозволялся им в подвале, она не имела возможности располнеть. И, по некоторым догадкам, к тому моменту Фрицль начал спать со своей болезненной внучкой Керстин. Эти догадки выдвинула полиция Австрии, подозревая, что он обратил девушку в свою вторую секс-рабыню, хотя она, как и ее мать, была слабой и почти беззубой.
Но позже в полиции признали, что никаких доказательств, позволяющих подозревать Йозефа Фрицля в растлении кого-либо из шести выживших детей, которых он нажил от своей дочери Элизабет, нет. «Только Элизабет подвергалась насилию со стороны отца», – с уверенностью заявил Польцер еще тогда, когда полиция не располагала достоверными сведениями на этот счет.
В семьдесят три года к Фрицлю пришло осознание того, что так не может длиться вечно. Он был уже стариком, и вести двойную жизнь ему становилось все труднее. «Я был уже не так бодр, – рассуждал он, – и я просто понял, что уже совсем скоро не смогу обеспечивать свою вторую семью в бункере».
В конце 2007 года Фрицль приступил к подготовке окончания игры. В ближайшее лето он планировал разыграть пьесу под названием «возвращение Элизабет и ее детей». Всем скажут, что она покинула сектантскую коммуну, в которой ее держали последнюю четверть века, и вернулась в дом, который на самом-то деле никогда и не покидала. Чудовищное состояние здоровья дочери и ее детей можно будет свалить на плохое обращение с ними религиозных фанатиков.
Трудно поверить, что ему удалось бы провернуть эту аферу. Будь критическое состояние Элизабет и ее детей вызвано действиями так называемых сектантов, им пришлось бы предстать перед судом. Были бы предприняты меры по обнаружению этой секты, были бы арестованы ее руководители. Но власти в свое время не принимали особых мер по поиску несуществующей общины. Возможно, если бы семья сказала, что они не хотят судиться, полиция обо всем бы забыла. И даже если бы они продолжали расследование, как бы удалось им найти секту, не зная ее местоположения? Все зависело бы от сотрудничества Элизабет и ее детей. Поскольку это был их единственный шанс выбраться из темницы, Фрицль надеялся, что они будут подыгрывать ему. «Конечно, я надеялся на это, каким бы маловероятным мне тогда это ни казалось, – признал Фрицль. – Все равно был риск, что Элизабет и дети сдадут меня».
Фрицль наивно полагал, что, независимо от его ужасного отношения к ним, дочь и ее дети все еще должны быть ему благодарны.
Незадолго до Рождества 2007 года Фрицль сказал дочери написать еще одно, последнее письмо, которое должно было подготовить почву для ее возвращения. В нем она писала, что думает оставить общину и вернуться домой, но пока это невозможно. «Если все будет в порядке, – писала она, – я надеюсь вернуться в течение полугода».
Письмо было написано той же рукой, что и все предыдущие, оставленные с детьми. Позже анализы ДНК подтвердили авторство Элизабет. «Это в очередной раз подтверждает, как четко он все спланировал», – сказал Польцер.
Но как должна была встрепенуться Элизабет! Наконец-то свет в конце туннеля! Внезапная перспектива бегства после без малого четверти века заточения. Всего через несколько месяцев она могла стать свободной. Она снова увидит свою мать и детей, которых безжалостный Фрицль отнял у нее сразу после рождения; она сможет дышать свежим воздухом, смотреть на небо, ощущать солнце и дождь на своем лице. Не исключено, что она смогла бы встретиться со старыми друзьями. А еще со своим братом и сестрами.
Ее дети, с рождения запертые под землей, тоже обретут свободу. Они впервые увидят настоящий мир и смогут бегать играть на улицу. Маленький Феликс будет ходить в школу. Все трое смогут завести новых друзей. И в этом им, конечно, помогут другие братья и сестры.
Элизабет, может, даже собиралась подыгрывать плану отца, каким бы несостоятельным он ни был. После двадцати четырех лет и всех мучений, которые пришлось перенести ей и ее запертым детям, конечно, она согласилась бы на что угодно.
Но тут вмешался рок. Прежде чем Фрицль смог воплотить свой план в жизнь, Керстин серьезно заболела.
8. В луче света
Сложно понять, на самом ли деле Фрицль полагал, что сможет правдоподобно обставить возвращение его подземной семьи миру. В любом случае он наслаждался все возрастающим чувством всевластия. Его пленники были полностью обращены в рабство. В конце концов «они полностью признали в нем главу семьи». Для них сказать кому-нибудь, что они жили в подвале, а не в какой-то загадочной религиозной общине, было бы большим «предательством» их «фюрера». Они должны быть благодарны. Ведь он давал им одежду, еду и крышу над головой все эти годы; он был щедр на подарки, лакомства и полезные вещи; он уберег Элизабет от наркотиков и значительную часть своего времени проводил с их детьми. Теперь же по доброте своего сердца он отпускал их на свободу – и ничего не просил взамен, кроме одного только молчания.
