– Те, кто постоянно следил за семьей полковника, увидели,
как Джей выходил из гостиницы. Они поджидали его на углу боковой улочки, именно
там один из них обронил окурок. Завязав с юношей разговор, они под каким-то
предлогом завлекли его в глубь улочки, где набросили ему на голову вот это. – И
Холмс вынул из кармана лоскуток и бросил его мне на колени.
Это был маленький кусок хлопчатобумажной ткани, и мне не
надо было подносить его к носу, чтобы уловить знакомый запах.
– Хлороформ! – воскликнул я.
– Совершенно верно, – ответил Холмс. – Когда он потерял
сознание, его протащили через дыру в заборе и положили на сиденье ожидавшего
экипажа, которым, наверное, правил третий участник преступления. Поджидая
сообщников, он выкурил две дешевые тамильские сигары с квадратными концами.
Когда они укладывали Джея на сиденье экипажа, на его сюртуке из серой шерстяной
фланели оторвалась пуговица, а изо рта выпал грушевый леденец. Если в экипаже
сидят по крайней мере четверо, он не может не оставить следов. Экипаж выехал со
свалки в северном направлении.
Широко раскрыв глаза от изумления, полковник Харден
воскликнул:
– Сюртук! Пуговица! Каким образом вы это узнали?
– Элементарно, полковник. На штакетнике осталось несколько
ворсинок светло-серой шерсти, которые явно не принадлежали одежде бандитов, а
пуговица валялась у борозды, проделанной колесами экипажа.
Холмс достал пуговицу из кармана и положил ее на стол:
– Вы, очевидно, сможете рассмотреть штамп на оборотной
стороне пуговицы – «Нью-йоркская пуговичная корпорация»?
– Чудеса! – воскликнул полковник, взял пуговицу и стал
вертеть ее в руках. – Вы точь-в-точь такой проницательный, как мне говорил
доктор Ватсон.
– Я просто напрактиковался в искусстве наблюдения и
дедукции, полковник, но, увы, это не поможет мне ответить на ваш следующий
вопрос.
Харден взглянул вверх:
– Вы хотите сказать, что не знаете, куда они увезли сына?
Холмс кивнул.
– Я мог бы сказать, куда они его не увезли, – ответил он. –
Джея нет ни в Лондоне, ни за границей. Привезти бесчувственного юношу такого
роста, как ваш сын, на железнодорожную станцию значило бы обратить на себя
внимание. В порту было бы то же самое. А кроме того, ближайший порт находится
примерно в двадцати милях отсюда. Они бы избрали этот маршрут только в случае
крайней необходимости. Полагаю, их штаб-квартира расположена не далее чем в
десяти милях отсюда.
– Значит, тогда полиция сможет начать поиски, – сказал
Харден. – Люди могли видеть экипаж…
Холмс поднял руку:
– Среди холмов вокруг Винчестера разбросаны в буквальном
смысле сотни уединенных коттеджей, ферм и даже особняков – слишком много, чтобы
силами полиции всего графства можно было бы их обыскать. К тому же частные
экипажи выезжают из города десятками, не привлекая внимания. Нет ничего более
незаметного, чем обыкновенное.
– Но тогда что же мы можем предпринять? – спросил полковник.
– Наверное, похитители хотели, чтобы вы некоторое время
мучились в догадках насчет того, что случилось с сыном. Когда, по их мнению,
наступит подходящий момент, они снова вступят с вами в контакт и потребуют,
чтобы вы уехали из Англии, и только на таком условии вернут вам сына. И уже
после этого у нас появится шанс узнать, кто похитители, откуда они и в чем суть
этого необычного происшествия.
Полковник Харден в отчаянии сжал ручки кресла:
– Проклятие, Холмс! Это все так тяжело, но ведь мы можем,
конечно, что-нибудь сделать?
– Я предлагаю сейчас немного подкрепиться и за едой
обсудить, что может скрываться за всеми этими событиями. Мы, сами того не
понимая, уже располагаем достаточной информацией, чтобы сообразить, кто эти
злодеи.
Глава 6
Рассказ Джея Хардена
Холмс наклонился над чайным столиком и оперся подбородком на
руки:
– А теперь, джентльмены, мы должны поразмыслить над мотивами
похищения Джея. Почему и зачем банда, по-видимому, опытных и искусных в своем
деле преступников так интересуется исследованиями полковника Хардена?
Полковник изумился:
– Вы так думаете? Вы считаете, что секрет заключен в моей
стереоскопической камере?
– Я хочу начать расследование именно с этого, – ответил мой
друг, – потому что не вижу другого отправного пункта. Для кого-то ваше
присутствие здесь явно нежелательно. И единственное необычное обстоятельство,
связанное с пребыванием в Англии богатой американской семьи, – это ваши
эксперименты, поэтому я и предполагаю, что все дело в них.
Вид у полковника был обескураженный.
– Конкурент? – предположил я. – Некто опасающийся вашей
работы по коммерческим причинам и решивший ее прервать?
Харден медленно покачал головой.
– Я этого не думаю, – ответил он. – Мне известно, что из-за
конкуренции некоторые бизнесмены способны задать сопернику довольно серьезную
трепку, но не до такой степени. Например, говорят, что Эдисон довольно жесток с
конкурентами, но он больше не интересуется стереоскопией. Он, разумеется,
использует ее, но утверждает, что будущее за живыми картинами.
– А кто-нибудь пытался перекупить у вас вашу идею? – спросил
Холмс.
– Нет, а если бы и попытались, то я ответил бы отказом! Моя
камера экспериментальная и далеко не готова, еще очень много тонкостей не
учтено, и часто приходится действовать путем догадки, интуитивно. Камера
требует большего усовершенствования. К тому же патент на нее сейчас не
представляет значительной ценности. Да и основополагающий принцип был положен
еще до изобретения фотографии, и мои исследования являются только продолжением
развития и уточнения теоретических данных вашего Уитстоуна.
– Значит, вряд ли они руководствуются соображениями наживы,
– заметил Холмс. – Иначе они преследовали бы вас еще в Америке. Сдается мне,
что ваши недоброжелатели только хотят помешать вам продолжать исследования, а
это позволяет предположить, что они почему-то считают, будто ваши новые
открытия каким-то образом могут им навредить.
– Но я не могу понять, какой вред могут им причинить мои
фотографии, – возразил Харден. – Пока они сидели сложа руки, я тратил большие
деньги и время и расширил наши общие познания в области старинной архитектуры.
Какой может быть от этого вред?
