Не прошло и часа, а мы уже мчались на юго-восток страны в
вагоне первого класса. Внезапный отъезд лишил нас возможности позавтракать, но
с нами была плотно упакованная корзина с провизией. Холмс, который мог днями
обходиться без пищи, когда его дедуктивный мыслительный процесс заходил в
тупик, сейчас жизнерадостно приступил к поглощению яств и вина.
– Запасайтесь, Ватсон! – сказал он. – Запасайтесь! Вы должны
сейчас вспомнить свое армейское прошлое, когда ели что придется и сколько влезет.
Ну а если полковник Харден не готов быть со мной предельно откровенным, мы
всегда сможем вернуться на Бейкер-стрит.
Глава 5
Преследование полковника Хардена
– Позвольте мне сразу сказать вам, мистер Холмс, что я прошу
извинить меня за поведение в отношении вас в Лондоне. Я не только подверг вас и
доктора Ватсона опасности, но почти что назвал вас лжецом, когда вы мне
сказали, что я нуждаюсь в вашей помощи. Да, сэр, я теперь очень в ней нуждаюсь,
хотя вполне пойму, если вы мне откажете.
Человек, который встретил нас в Винчестере, очень отличался
от того гордеца, с которым мы познакомились в Лондоне. Теперь он сник, его
худое лицо было бледным и озабоченным. Как только мы приехали в гостиницу
«Белый лебедь», он сразу же отослал заплаканную жену и дочерей в другую комнату
и затем снова принес свои извинения Холмсу.
Мой друг протестующе взмахнул рукой:
– Все это дело прошлое, Харден. Вы, несомненно, считали, что
поступаете наилучшим образом. Даже я иногда ошибаюсь. Я, конечно, охотно
помогу, но при условии, что вы исчерпывающе и честно ответите на мои вопросы.
– Разумеется, сэр, – согласился полковник.
– Итак, почему вы так срочно меня вызвали?
Лицо полковника исказилось от боли.
– Мой сын Джей – Джон Винсент Младший – исчез! Его захватили
те же негодяи, которые угрожали мне!
Холмс без приглашения опустился в кресло:
– Вы бы лучше начали с самого начала. Кто вам угрожает и с
каких пор?
– Вот здесь-то и зарыта собака, мистер Холмс! Я не знаю, кто
мне угрожает! – вскричал полковник. – Но угрозы начались, едва я приехал в вашу
страну, и с тех пор продолжаются и с каждым разом становятся все более
зловещими.
– Рассказывайте! – приказал Холмс.
– В тот самый день, когда мы ступили на берег Англии и я
стоял на пристани, за моей спиной раздался голос: «Полковник Харден, вам бы
лучше вернуться в Америку с тем же пароходом». Я просто ушам своим не поверил,
оглянулся, но не увидел никого, кто мог бы это сказать.
– А потом?
– Когда выгружали наш багаж, оказалось, что потерялся один
из сундуков. Его нашли, и пароходная компания доставила сундук в нашу гостиницу
на следующий день. Сундук был заперт, сэр, и очень надежно, но когда мы его
открыли, там был адресованный мне конверт. Мне опять угрожали и в тех же
выражениях – мол, немедленно уезжайте из Англии.
– У вас сохранилось письмо?
– Нет, я его уничтожил. Я не хотел, чтобы моя семья знала об
угрозах.
– Жаль, – ответил Холмс, – ну да это не имеет особого
значения. Что последовало далее?
– Я приехал в Англию для проведения некоторых экспериментов
в области фотосъемок. Я являюсь изобретателем чрезвычайно искусно
сконструированной фотокамеры, которая сможет оказать большую помощь в работе как
следователям по криминальным делам, так и археологам…
– Полковник, – перебил его Холмс. – Я читал ваше интервью в
газете и с большим интересом ознакомлюсь с вашим изобретением. На вас оказывали
давление в связи с вашими экспериментами?
– Да, сэр, именно так. Но я полагал, что все эти угрозы
просто нелепость и исходят от группы сумасшедших социалистов или анархистов,
потому что, как известно, я богат. Но затем мне снова угрожали в
Вестминстерском аббатстве.
– В самом аббатстве? – ужаснулся я.
– Да, доктор. Я поставил фотокамеру и только накрыл голову
накидкой, как совсем рядом послышался голос: «Полковник Харден, прислушайтесь к
нашему совету и отправляйтесь в Америку следующим пароходом».
– А вы что сделали?
– Я тут же сорвал накидку с головы, но тот, кто сказал это
мне, молниеносно исчез. Поблизости не было ни души.
– А что было потом?
– Где бы я ни расставлял треногу, мне каждый раз опять
угрожали, и всегда это был спокойный голос человека, находящегося совсем рядом.
А затем я снова получил письмо с угрозой.
– А какой это был голос? Мужской? Молодой? Интеллигентный? С
акцентом или без?
– Это был особенный голос, высокий, даже пронзительный, и
одновременно хрипловатый. Насколько я могу определить, голос принадлежал
человеку пожилому, а что касается акцента, то я ведь не очень знаком с
английскими диалектами.
– Что содержалось в письме?
– Нечто насчет того, что я теперь легкая мишень, когда сижу
у окна в гостинице, и что если я не уеду обратно, мне это постараются доказать.
– И мы знаем, что за этим последовало, – заметил Холмс. – А
еще что-нибудь произошло после вашего отъезда из Лондона?
– Нет, мистер Холмс, ничего – до тех пор, пока какой-то
негодяй не украл моего сына. – И лицо Хардена исказила гримаса, одновременно
гневная и горестная.
– Успокойтесь, полковник, – сказал Холмс. – Я совершенно
уверен, что вашему сыну не причинят никакого вреда. Расскажите, каким образом
он попал к ним в руки.
– Вчера, – ответил полковник, делая видимые усилия, чтобы
сдержать свои чувства, – вчера во второй половине дня Джей пошел в лавку,
находящуюся в соседнем квартале; там торгуют сладостями и сигарами. Он долго не
возвращался, так долго, что я решил прогуляться в том направлении, но его нигде
не было видно, однако я обратил внимание, что лавка расположена напротив
театра.
– А это имеет какое-то значение? – спросил я.
– Джей не может равнодушно пройти мимо какого-либо театра,
доктор. Он просто обожает актеров, – ответил Харден. – Я подумал, что,
возможно, он зашел в театр, но первым делом расспросил хозяина лавки.
– Что он сказал? – спросил Холмс.
– Он вспомнил Джея и сказал, что юноша купил конфеты, а
затем перешел на другую сторону улицы и стал читать афиши. Он видел, как мой
сын стоял на боковой улочке у входа в театр и разговаривал с двумя мужчинами.
Взгляд Холмса просветлел.
