– Примерно в восемь вечера, и только в девять становится
совсем темно, – ответил я.
Полковник посмотрел на часы:
– Значит, нам осталось ждать примерно пять часов. Давайте
пока осмотрим наше укрытие.
Мы обошли рощицу и насчитали около ста шагов в диаметре.
Практически в любом месте нас нельзя было увидеть из-за густого кустарника, но
вокруг было открытое поле.
Харден наметанным глазом оглядел поле позади нас.
– Видите, – спросил он, – вон ту канаву в траве?
– Да, – ответил я, – словно там когда-то стояла каменная
изгородь или же это старая оросительная канава.
– Сойдет, – ответил полковник. – Если ничего не случится до
наступления темноты, мы ползком проберемся по этой канаве. Сколько у вас
патронов?
– Три в револьвере и целая коробка в кармане.
– У меня шесть или семь в барабане и непочатая обойма, так
что недостатка в боеприпасах нет. Несколько патронов можно использовать, чтобы
заставить их поломать голову, где мы находимся.
Весь остаток дня мы порознь ходили по периметру рощицы,
иногда стреляя в разных местах. С той стороны также звучали ответные выстрелы.
Постепенно до нас дошло, что мы в окружении.
Долго тянулся этот летний день, и хорошо еще, что у нас была
солдатская закалка и мы привыкли к этому удивительному сочетанию опасности и
скуки, которое нередко выпадает на долю военных. При этом наши мысли были
заняты не только сложившейся ситуацией, ведь мы не могли не думать о Холмсе.
– Не могу понять, – заметил я между прочим, – почему весь
день здесь не видно прохожих?
– Не знаю, где туг большая дорога, – ответил полковник, – но
по этой, очевидно, никто не ходит. Нигде не видно скота, только в отдалении за
изгородью пасется несколько овец.
– Но ведь кто-то должен был услышать выстрелы? – возразил я.
– Но разве ваши фермеры здесь не охотятся на грызунов? –
спросил Харден. – Я считаю, что надеяться мы можем только на вечер, когда
стемнеет.
– А что, если бандиты тоже обнаружили нашу канаву?
– Нет, они побоятся встать во весь рост и не смогут ее
увидеть, – ответил полковник. – Но нам уж очень не повезет, если кто-нибудь из
них все-таки в нее проберется.
Эта мысль раньше не приходила мне в голову.
– А что будет, если мы наткнемся на них в темноте?
– Когда стемнеет, для обеих сторон будет одинаково опасно
использовать оружие. Бандиты расположились цепью вокруг нас, так что есть
опасность напороться только на одного из них. Если так случится, мы сможем с
ним справиться. Ну а потом придется удирать изо всех сил.
– Знаете, полковник, – сказал я, – мне кажется, что вся эта
ситуация доставляет вам удовольствие!
Он широко улыбнулся:
– С тех самых пор, как я прибыл в Англию, этот Дрю наступал
мне на пятки, вынюхивал, как собака, где я. Он угрожал моей семье, похитил
моего сына, пытался меня убить и стащил мои негативы, но каждый раз, когда я
мог бы схватиться с ним, ваш мистер Холмс останавливал меня. Поэтому, если мы
попадем в заварушку, я постараюсь свести с ним счеты.
День клонился к вечеру, на небе стали появляться легкие
облака, и появилась надежда, что ночь будет темной. Харден вынул карманный нож
и вырезал две увесистые дубинки, а я тем временем продолжал патрулировать,
время от времени делая выстрелы, пока наконец окончательно не стемнело. Мы
напряженно всматривались в темноту, надеясь обнаружить кого-нибудь из бандитов,
но наши усилия были тщетны.
– Идите первым, доктор, – сказал полковник шепотом. – А я
пойду за вами.
Держа пистолет в одной руке, а дубинку в другой, я ползком
выбрался из кустарника и нырнул в большую канаву, осторожно прополз еще
несколько шагов и подождал Хардена. Его воинская выучка не подвела, и мы
медленно поползли вперед, часто останавливаясь и прислушиваясь. Таким образом
мы одолели уже почти треть открытого пространства к дальней стене,
огораживающей поле, и я даже начал надеяться на успех, когда вдруг наткнулся на
некое препятствие. Один из бандитов Дрю, вероятно, задремал, поэтому не сразу
отреагировал на ситуацию. Он лежал в узкой канаве головой к нам и не успел
что-нибудь предпринять прежде, чем я оглушил его рукояткой своего «адамса-450».
Однако его крик резко прозвучал в тишине и сразу же с разных
сторон поля раздались ответные крики. Это бандиты начали перекличку.
Мы вытащили бесчувственного бандита из канавы и поползли так
быстро, как только могли.
– Они скоро узнают, кто из них не отвечает, – сказал Харден,
– тогда догадаются, где мы находимся.
Низко пригнувшись, мы побежали к изгороди. По крикам вокруг
нас можно было понять, что бандиты как будто определили, в каком направлении мы
бежим. Тем не менее я надеялся, что мы достигнем цели раньше, чем они нас
заметят. Именно в этот момент случилось непредвиденное: облака разошлись, и
лунный свет залил поле.
– Ложитесь! – приказал Харден. – И не двигайтесь!
Я упал в канаву, сердце у меня бешено стучало. Полковник
слегка приподнял голову:
– Мы попались, эта проклятая изгородь освещена, как на
карнавале. Если мы и доберемся до нее, они нас пристрелят, когда мы будем через
нее перелезать.
Мы лежали молча и обдумывали сложившуюся ситуацию. Внезапно
в поле раздались какие-то совсем другие крики. Они больше походили на выражение
тревоги и удивления. Я решил взглянуть.
Как и говорил полковник Харден, изгородь на фоне лунного
света казалась белой лентой, и было бы сумасшествием пытаться перелезть через
нее. Я окинул взглядом поле в надежде увидеть бандитов Дрю и понял причину их
тревоги. От изгороди двигалась на нас какая-то белая бесформенная масса. Тут я
заметил, как один из бандитов вышел из укрытия и побежал к рощице, уже не
заботясь о том, видят его или нет.
Я схватил Хардена за рукав. Несколько секунд мы внимательно
наблюдали за этой картиной.
Внезапно мы услышали еще один звук, слабый, но различимый
среди ругательств бандитов.
– Овцы! – воскликнули мы разом. Каким-то образом стадо овец
набрело на проем в стене и теперь разбрелось по всему полю.
– Вот отвлекающий маневр, который нам так сейчас нужен, –
сказал полковник. – Побежали, доктор.
