– Мистер Холмс, – сказал, едва не задохнувшись от волнения
Порлок, – не ожидал увидеть вас снова. А что касается моей службы здесь, то
после несчастной кончины профессора Мориарти и вашего исчезновения я был
вынужден любыми средствами зарабатывать себе на жизнь.
– Да уж действительно, что любыми, – заметил Холмс. – А что
касается несчастной кончины Мориарти, то единственное, что тут можно считать
несчастьем, так это ее время. Смерть случилась примерно на тридцать лет позже,
чем следовало бы. Ну а что вы можете сказать о своем новом хозяине?
Расскажите-ка мне о мистере Дрю.
– Не смею, мистер Холмс. Я действительно не смею. – И Порлок
со страхом оглянулся. – Если бы Дрю сейчас вошел и увидел вас здесь, со мной
было бы кончено. Он вас знает, мистер Холмс, и он ужасный человек, когда ему
противодействуют.
Холмс вытащил часы из жилетного кармана:
– Сейчас без четверти двенадцать. Мы с Ватсоном отправляемся
в пивную, в ту, что здесь неподалеку, за углом. Я надеюсь вас увидеть там ровно
в полдень, после того, как вы закроете свою контору на время ленча. Вот деньги,
Фредди, но если они вас уже не привлекают, как в старые времена, тогда мне
придется передать в Скотленд-Ярд кое-какие интересные документы.
Порлок стоял молча, все такой же бледный. Мой друг
повернулся на каблуках:
– Идемте, Ватсон, а вы, Фредди, не забудьте о нашем свидании
за ленчем.
В одну минуту первого Порлок присоединился к нам за угловым
столиком в пивной. Несмотря на теплый день, он был в пальто с поднятым
воротником и перчатках. Фредди нервно озирался вокруг, и было ясно, как он
боится, что его застанут за разговором с Холмсом.
– Ну, – сказал Холмс, когда наш гость проскользнул на место
и перед ним поставили кружку пива, – есть два пути, Фредди. Один: вы можете,
если захотите, доставлять мне полезную информацию. Другой: вы получите
возможность ответить перед Скотленд-Ярдом за не очень удачный письменный опус.
Что вы об этом думаете?
Порлок сделал большой глоток и перегнулся через столик:
– Я понимаю так, что тут денежками пахнет, мистер Холмс?
– Если вы хотите получать гонорар за свои труды, я буду
расплачиваться с вами по прежней таксе, но только в том случае, если информация
будет полезной.
– А что вы хотите знать, мистер Холмс?
– О вашем новом хозяине Дрю. Он шантажист. Почему он
заинтересовался полковником Харденом?
– Шантаж, мистер Холмс? Определенно нет. Я бы, конечно,
знал, если бы речь шла о чем-нибудь подобном.
Холмс стремительно протянул руку и пригвоздил левое запястье
Порлока к столу. Потом осторожно снял перчатку с его руки.
– Летом тоже иногда носят перчатки, – заметил он. – Но
зачастую ношение перчаток предполагает намерение что-то скрыть, и вот
доказательство: три дня назад вы были в Хемпшире и снимали омерзительные
фотографии, чтобы Дрю мог потом предъявлять требования своим жертвам. На ваших
пальцах – пятна от нитратов. А может быть, вы мне покажете недавний ожог на
большом и указательном пальцах левой руки – следы вспышки? Не тратьте
понапрасну мое время, Фредди. Насколько мне известно, вы можете с одинаковым
основанием предстать перед судом Винчестера по обвинению в шантаже, а перед
судом Бейли – в качестве специалиста по подлогам.
Порлок выдернул руку и сунул ее в карман.
– У меня нет выбора, мистер Холмс. Этот Дрю просто чудовище,
особенно когда идут против его воли. Но я, честное слово, не знаю, что ему
нужно от американца.
– Дрю преследует моего клиента и угрожает ему уже несколько
недель. Он организовал покушение на полковника и сам принимал участие в
похищении его сына. Все это не имеет никакого отношения к шантажу. Дрю все
время пытался и пытается запугать полковника. Очевидно, это самое главное для
Дрю, и я не верю, что вам об этом ничего не известно.
Порлок нервно отхлебнул пива. Все это время он неотрывно
смотрел на Холмса. Наконец он вытер рот рукавом и, по-видимому, принял решение.
Он перегнулся через стол и очень тихо заговорил:
– Дело в чем-то таком, что профессор Мориарти искал много
лет назад. Я сам иногда слышал, как он говорил, что если бы он это нашел, он
мог бы править всем миром!
– А что это такое?
– Не знаю, мистер Холмс, не знаю. Профессор обычно называл
это «талисманом дьявола» и всегда смеялся. А смех у него был ужасный, –
передернулся он, припоминая.
– Уверен, – ответил мой друг, – что вы знаете больше, чем
рассказали. – И словно по волшебству, между пальцами у него появилась монета.
Взгляд Порлока метнулся с лица Холмса на его пальцы и
обратно.
– По старым расценкам? – спросил он.
– По старым – но только за правду, – подтвердил Холмс.
Порлок облизнулся.
– Я в первый раз услышал об этом несколько лет назад.
Профессор Мориарти иногда об этом упоминал. Он говорил, что это величайшее
сокровище Англии.
– А как насчет Дрю? – не отступал Холмс. – Как получилось,
что он сам стал этим интересоваться и разыскивать клад?
– Профессор Мориарти с ним это обсуждал, и Дрю обычно
хвастался: «Я лучший сыщик в Лондоне, я найду этот клад». А профессор только
смеялся своим противным смехом и отвечал: «Это так спрятано, что найти может
лишь человек, подобный мне, а другого такого, как я, нет больше в мире!»
Он замолчал, и Холмс спросил:
– А что еще вы слышали?
– Только то, что кто-то пытался найти сокровище, но не смог.
– Кто это? – резко осведомился Холмс.
– Мориарти упомянул однажды имя какого-то Генри Ейтса,
которому так и не удалось завладеть сокровищем.
– А кто такой Генри Ейтс?
– Я никогда о нем не слышал, ни до, ни после, мистер Холмс,
честное слово.
– А что Дрю об этом говорит? – настойчиво допытывался мой
друг.
– Только то, что он собирается завладеть кладом и американец
его не остановит. И еще Дрю сказал, что если не удастся помешать ему раньше, то
он сделает это в Гластонбери.
– В Гластонбери? – повторил Холмс, широко раскрыв глаза. –
Он так и сказал: в Гластонбери?
– Определенно, – ответил Порлок, нервно озираясь. –
Послушайте, мистер Холмс, я больше не могу здесь оставаться, я уже все вам
рассказал.
