— Допустим… — недоверчиво проговорил Эндрю. — И что, нашли вы кабину «Канченджанги»?
— Нашли, вместе с салоном первого класса — почти нетронутыми! Увы, та улика, которую я искала, оказалась не такой очевидной, как я надеялась.
— Что за улика?
— Письмо в атташе-кейсе индийского дипломата из вашего списка пассажиров.
— Вы читаете на хинди?
— Письмо было написано по-английски.
— Вы считаете, что наш неаккуратный визитер ищет у вас именно его? И как, нашел?
— Я оставила его у вас в квартире.
— То есть как, простите?..
— Я решила спрятать его в надежном месте, у вас за холодильником. Вы сами навели меня на эту мысль. Разве же я знала, что за мной следят, да и за вами тоже!
— Мисс Бейкер, я не частный детектив, а репортер, к тому же не в лучшей физической и профессиональной форме. В порядке исключения я прислушаюсь к своему внутреннему голосу: он подсказывает мне заняться своими делами, а ваши семейные трудности оставить вам.
Коляска выехала из Центрального парка и остановилась на 59-й улице. Эндрю помог Сьюзи сойти и подозвал такси.
— Письмо, — напомнила она ему, прощаясь. — Верните мне письмо.
— Получите завтра в библиотеке.
— Тогда до завтра. — Сьюзи захлопнула дверцу такси.
Эндрю остался стоять на тротуаре, погруженный в сумбурные мысли. Проводив взглядом такси, увозившее Сьюзи, он позвонил Долорес Салазар.
8
Эндрю зашел в редакцию за почтой. Фредди Олсон ползал по полу на четвереньках, виляя задом.
— Ты вообразил себя пуделем, Олсон? — спросил Эндрю, открывая первый конверт.
— Чем говорить глупости, лучше ответь: ты случайно не видел моего журналистского удостоверения?
— Вот не знал, что оно у тебя есть! Так мне сходить за собачьим кормом?
— Как же ты меня достал, Стилмен! Я уже два дня его ищу.
— Два дня не вылезаешь из-под стола? Расширь зону поиска.
Эндрю собрал свою почту — два проспекта и письмо ясновидца, обещавшего предъявить доказательства наступления конца света до конца текущего месяца — и сунул ее в уничтожитель.
— Если ты соизволишь выпрямиться, я подарю тебе сенсацию, Олсон.
При попытке выпрямиться Олсон ударился затылком о крышку стола.
— Что за сенсация?
— Один кретин треснулся башкой. Желаю здравствовать, Олсон.
Эндрю, насвистывая, направился к лифтам. Следом за ним в кабину вошла Оливия.
— Хорошее настроение, Стилмен? По какому поводу? Поделитесь!
— Вам не понять.
— Спускаетесь в архив?
— Нет, сгораю от нетерпения выяснить серийный номер отопительного котла, вот и еду вниз.
— Стилмен, я всю жизнь буду считать себя виновницей того, что с вами произошло, но вы все же знайте меру. Над чем вы сейчас работаете?
— С чего вы взяли, что я работаю?
— У вас голодный взгляд, а это хороший признак. Теперь внимание, Эндрю. Одно из двух: или вы приходите ко мне сегодня с отчетом о вашем расследовании, или я сама даю вам задание, причем срочное.
— Надежный источник располагает сведениями о близком конце света, — изрек Эндрю серьезным тоном.
Главный редактор обожгла журналиста негодующим взглядом, потом ее лицо просветлело, и она рассмеялась.
— Вы совершенно…
— …пропащий. Я знаю, Оливия. Дайте мне неделю, и я все вам объясню, даю слово!
— Значит, увидимся через неделю, Эндрю.
Эндрю пропустил ее вперед, подождал, пока она уйдет, и направился в кабинет Долорес.
— Ну что? — спросил он, закрывая дверь.
— В истории вашей протеже не все сходится, Стилмен. Ничего не могу о ней раскопать! Можно подумать, что кто-то тщательно стирает все следы. Это женщина без прошлого.
— Кажется, я знаю, кого в этом винить.
— Кем бы он ни был, у него длинные руки. Двадцать лет работаю, а с таким еще не сталкивалась! Я даже звонила в Форт-Кент, в университет, о котором вы мне говорили. Но и там о Сьюзи Бейкер не могут сказать ни слова.
— Как насчет сенатора Уокера?
— Я приготовила его досье. Раньше я ничего не знала об этой истории, но если почитать прессу того времени, то становится понятно, какого шуму она тогда наделала. Вернее, шум продолжался несколько дней, а потом все как отрезало, и больше ни звука! Вся информация засекречена. Вашингтон, должно быть, на уши встал, чтобы этого добиться.
— Так это когда было! Никакого Интернета! Где досье, Долорес?
— Оно перед вами, можете забирать.
Эндрю схватил папку и тут же стал ее просматривать.
— «Спасибо» от вас не дождешься, — процедила Долорес сквозь зубы.
— Пообщались бы с мое с Олсоном, тоже забыли бы про вежливость! Ах да. Спасибо, Долорес!
Вернувшись из редакции домой, Эндрю первым делом принялся передвигать холодильник, чертыхаясь и поражаясь, как Сьюзи с этим справилась. Как только появилась щель, в которую пролезала рука, он нащупал в ней мешочек.
Внутри лежало ветхое письмо, которое он осторожно развернул, боясь его повредить.
Дорогой Эдвард,
произошло то, что должно было произойти, мне остается только сердечно Вам посочувствовать. Всякая опасность теперь устранена. Причина находится там, куда никому не попасть, если обещание будет выполнено. Я сообщу точные координаты в двух отдельных посланиях, которые Вам доставят тем же способом.
Могу себе представить смятение, в которое Вас повергла трагическая развязка истории, но если это облегчит Вашу совесть, то знайте, что при подобных обстоятельствах я поступил бы так же. Государственные интересы превыше всего, и у таких людей, как мы с Вами, нет выбора: мы обязаны служить родине и даже жертвовать ради нее самым дорогим.
Больше мы не увидимся, о чем я очень сожалею. Я никогда не забуду наши поездки в Берлин в 1956 и 1959 годах, в особенности 29 июля, когда Вы спасли мне жизнь. Теперь мы квиты.
При крайней необходимости вы можете писать мне на адрес: 79, Июли 37 Гате, квартира 71, Осло. Какое-то время я пробуду там.
Уничтожьте это письмо, когда прочтете. Надеюсь, Вы постараетесь, чтобы все следы этой последней переписки были уничтожены.
Преданный Вам
Эштон.
Эндрю вернулся в гостиную и сел изучать досье, собранное Долорес.
Там лежали пачки вырезок из газет за январь 1966 года.
«Жена сенатора Уокера подозревается в государственной измене» — заголовок в «Вашингтон пост».
