— Серьезно подумываю о частной работе. Лицензионные требования не кажутся слишком жесткими.
— Они и не будут такими.
Он служил в отрядах специального назначения, поработал детективом в лондонской полиции, прежде чем заключить контракт с полицией Лос-Анджелеса. Все это научило его бесконечному терпению. Прекрасное качество для частной работы.
— Вопрос в том, — сказал он, — буду ли я полностью независим или стану работать по сложившимся правилам.
— Что бы ты ни решил, — сказала она, — все будет правильно.
Он покрутил черенком вилки.
Интуиция Петры, придавленная усталостью, теперь включилась на полную мощность.
— Тебя что-то беспокоит?
Холодок в ее голосе заставил Эрика поднять на нее глаза.
— Да нет.
— В самом деле?
— А ты что, расстроена? — спросил он.
— Зачем бы мне расстраиваться?
— Из-за меня. Из-за того, что я ушел.
Петра рассмеялась.
— Ну конечно нет. Возможно, я последую твоему примеру.
— Сегодня был плохой день?
У нее защипало в глазу, и она его потерла.
— «Парадизо»? — спросил Эрик.
— Нет, другие неприятности. Он ждал.
К разговору Петра была не расположена. И все-таки выложила все, что наболело: отстранение участка от «Парадизо», выволочка, устроенная ей Шулкопфом на глазах у других сотрудников. Нулевой результат в расследовании убийств 28 июня. До злосчастной даты осталась неделя.
— Кто-то умрет, Эрик, а я ничего не могу сделать. Он кивнул.
— Может, у тебя есть идеи? — спросила она.
— В этом отношении — никаких. Что до Селдена, то ты права в том, что продемонстрировала фотографии.
— Ты в самом деле так считаешь? — Да.
— Ты стал бы этим заниматься?
— Да, если бы это было мое дело.
Он сощурился и подцепил на вилку салат. «Интересно, — подумала Петра, — сейчас он думает о Саудовской Аравии или о придорожном кафе в Тель-Авиве?»
По его лицу пробежала тень.
— Что случилось? — спросила она. Он молча на нее посмотрел.
— Ты что-то от меня скрываешь, Эрик.
Он снова покрутил вилку, а она вытерпела еще одну его увертку.
— Если стану работать самостоятельно, буду получать меньше денег. Пока не приобрету клиентуру. В лос-анджелесской полиции я работал не так долго и не могу получать городскую пенсию. Все, что у меня есть, — это военная пенсия.
— Это приличные деньги.
— Их хватит, чтоб заплатить по счетам, а дом на них купить нельзя.
Он вернулся к еде. Жевал медленно, невыносимо медленно. Такая у него была привычка. Петра была быстрым едоком. Ее манеры сложились в детстве: она сидела за столом с пятью прожорливыми братьями. Сейчас она просто ждала, когда он закончит. Обычно такое положение вещей ее забавляло. Сейчас ей хотелось включить его рубильник на полную мощность, выжать из него эмоции.
— Дом, конечно, дело неплохое, однако и особой необходимости в нем нет.
Он положил вилку на стол. Отодвинул тарелку. Утер рот.
— Твоя квартира маленькая, моя — тоже. Я подумал, что если мы…
В груди у Петры стало горячо. Она тронула его за запястье.
— Ты хочешь, чтобы мы съехались?
— Нет, — сказал он. — Сейчас не время.
— Почему нет? — спросила она.
— Не знаю, — сказал он и стал похож на двенадцатилетнего мальчика.
Она подумала о его тяжкой потере. Ему трудно было выразить себя эмоционально даже на этом уровне. Петра услышала собственный голос.
— Я тоже не знаю.
ГЛАВА 36
Пятница, 21 июня, 20:23. Квартира Гомесов. Юнион-дистрикт
Кухня наполнена вкусными ароматами горячей пищи, ни следа асфальтового запаха Исайи.
Мать вымыла посуду, повернулась, подставила Айзеку щеку для поцелуя.
— Ты рано.
Это прозвучало, как обвинение.
— Что, нет больше работы?
— Уик-энд, ма.
— Ты не слишком занят, можешь поесть с нами?
— Я учуял запах твоей еды за несколько миль отсюда.
— Правда? Сегодня ничего особенного, тамалес и суп.
— Запах тем не менее бесподобный.
— Новая разновидность бобов. Черные. Они крупнее обычных. Я увидела их на рынке, и кореец сказал, что они хорошие.
Мать пожала плечами.
— Возможно, он и прав.
— Звучит заманчиво.
— Когда кто-нибудь из вас женится, я приготовлю настоящий обед.
Она принялась возиться у плиты.
— Еще я приготовила рис с луком и цыпленком. В этот раз я добавила побольше куриного бульона и положила морковь. Я готовлю такую еду для доктора Мэрилин, и получается вкусно. Для бульона я сварила целого цыпленка и добавила белое мясо в кукурузу. То, что осталось, положила в холодильник. Это в основном кожа, но ты можешь съесть ее, если проголодался.
— Я подожду. А где папа?
— Он в дороге. «Тойота» опять взбрыкнула, и ему пришлось показать ее Монталво. Надеюсь, там его не слишком обдерут.
— Что-то серьезное?
— Монталво уверяет, что дело в фильтре. Я в таких вещах не разбираюсь.
Она подошла к холодильнику и налила ему стакан лимонада.
— Выпей.
Напиток был холодным и чересчур сладким.
— Выпей еще стаканчик.
Он подчинился.
— Джоэл не придет, — сказала мать. — Вечернее занятие. В пятницу. Ты можешь в это поверить?
Айзек думал, что Джоэл врет. Если это и дальше будет продолжаться, он с ним поговорит. Осушил второй стакан лимонада и пошел в свою комнату.
— Исайя спит, не разбуди его.
— А он поел?
— Немного поел, но придет еще. Мать слегка улыбнулась.
— Ему нравятся мои тамалес. Особенно с изюмом.
— Мне — тоже, мама.
Она остановилась, повернулась. Ее губы были плотно сжаты, и Айзек приготовился выслушать упрек.
— Приятно видеть тебя здесь, мой доктор. Это бывает не так часто.
Вернулась к плите.
Он снял туфли и осторожно отворил дверь в спальню, но все же Исайя услышал и уселся на верхней койке.
— Привет… — он потер лоб, словно пытаясь взять его в фокус. — Это ты.
