– Мо-ло-дец, – печально проговорила Лада, – у нас еще один раненый. Ладно, никуда не уходи. Алекс и Герман отбили атаку миротворцев, сейчас подойдут.
– Миротворцы… – повторил мужчина несколько раз. – Миротворцы.
Фигуры с хоботами вместо лиц надвинулись на него…
* * *
Лада много раз говорила мужу, что у темноты тоже бывают оттенки, десятки цветов и вариаций.
– Чернота неоднородна, она бывает разная, – убеждала она Проху, – это особенно хорошо понимаешь, когда часто с ней сталкиваешься. Да, контраст не так явно заметен, как между черным и белым. Но увидеть границу можно.
Проха супруге не верил. Он сотни раз закрывал и открывал глаза, но разницы не видел.
– В полсотни полутонов красного и зеленого я готов поверить. Но черного и серого – уж извини. Это бред.
И вот теперь Проха понял: Лада права, темнота изменчива. Ничего, кроме темноты, не окружало его. В ней утонули все черты и детали. Он мог догадаться, где стоят или лежат другие люди, лишь по звукам голосов, вздохам и шепоту. Поворачивая голову, напрягая какое-то ему самому не очень подвластное внутреннее зрение, Проха убеждался снова и снова: разница есть. Там, где не сидели люди, темнота казалась чернильной, ватной; такой густой и плотной, что хоть ножом режь. И еще тьма была «злой». Она таила угрозу. Она дралась, подсовывая острые камешки и выступы так, чтобы Проха постоянно на них натыкался. На том месте, откуда звучал голос предводителя племени, мрак как будто расступался, оставляя лишь черноту, такую же темную, но не опасную. Ближе к тому месту, где он лежал, темнота словно бы истончалась, становясь почти прозрачной. Видимо, ее разгоняла Лада, сидевшая рядом с мужем.
«Дело в светлячках, – догадался Проша, – это из-за них мы отвыкли от темноты. И вот теперь снова, как двадцать лет назад, стали слепыми котятами…»
Эти наблюдения не мешали Прохору вслушиваться в речь, с которой обратился к племени вождь.
– Кто вторгся в наши пещеры, вот главный вопрос, который сейчас задает себе каждый из вас, – говорил Афанасий громким шепотом. – Что ж, отвечу. По всей видимости, случилось худшее. Мы много лет боялись, что однажды они вернутся… И они вернулись. Саперы.
Последнее слово Афанасий произнес совсем тихо, словно боясь произнести вслух страшную догадку. Но в наступившей тишине зловещее слово прозвучало гулко, словно удар колокола. Проха готов был поклясться, что он чувствует, как вместе с сердцами и душами людей дрожит и трепещет воздух.
– А может, не они… Может, другие какие-то военные? – пробормотал Алекс, старавшийся даже сейчас не терять оптимизма.
– Даже если так, – отозвался Афанасий. – Даже если так. Ты слышал, что рассказал Проха. Они избивали его, пытаясь узнать, где мы. Зачем, спрашивается? Чтобы обменяться дружескими поклонами?
Алекс промолчал.
«Да и что тут ответишь? – Проха поежился, плотнее закутываясь в куртку. – И так ясно, мирные люди не стали бы по почкам бить…»
– Вопрос закрыт. Не имеет значения, кто они, – продолжал Афанасий. – Их шестеро. Правильно, Герман? Герман? – повторил вождь, не услышав ответа.
– Я же кивнул, – раздалось из темноты. – Ой. Тьфу, забыл. Да-да. Мы видели шестерых. У них ружья, пистолеты, тесаки. Может, и гранаты имеются.
– В открытом бою у нас шансов нет, – резюмировал Афанасий.
Повисла напряженная тишина. Проха примерно понял, где они находятся.
На границе зала Нарта и узкой, извилистой Кораллитовой галереи племя устроило завал. Там в дозоре находилась Дарья Сергеевна. Ее острый слух был сейчас как никогда к месту. Здесь же собрались все остальные. Арсений, нокаутированный Прохой, был «в отключке». Рада пыталась в кромешной тьме наложить шину Алексу – тот повредил ногу во время вылазки и тоже выбыл из строя. Федя тихо плакал. Остальные сидели молча, лишь изредка встревая в разговор. Проха назвал про себя это собрание «военным советом».
– Но Алекс и Герман отбили одну атаку, – осторожно вставила Ханифа, – и даже, если я поняла верно, убили одного из них! Значит, мы можем попытаться отбить наши пещеры…
– Не убили, а ранили, – вступил в разговор Герман. – И то лишь потому, что напали из засады. Теперь они будут палить во все, что движется. Да и Алекс больше не боец. Так что контратака невозможна.
– Чер-р-рт, как больно! – простонал из темноты Алексей.
– Годных к бою людей осталось четверо, – подвел итог космонавт. – У нас даже численного превосходства нет.
Ханифа попыталась что-то возразить, но тут в разговор снова вмешался вождь:
– А ну тихо! В зал Апсны сунуться – верное самоубийство, и точка. Напомню также: мы не знаем, где Наставник. Что, если он у них в лапах? Тогда атака тем более бесполезна. Прикроются как щитом. Или убьют первым.
– Ненавижу неизвестность! – застонала Наталья.
– Но самое страшное даже не это. Они могут двинуться следом.
И не только могут, но и обязательно это сделают, или я ничего не смыслю в этой жизни. Это все, что я хотел сказать. Теперь пришло время искать ответ на один главный вопрос.
– Как нам их победить? – подалась вперед Ханифа.
– Нет. Куда нам бежать?
Прошло полчаса. За это время Кораллитовая галерея была превращена в неприступную крепость. Тесный проход, изгибавшийся, точно гигантская змея, завалили в нескольких местах. Пройти незаметно не смог бы никто. Но и племя оказалось в ловушке. Внутри крепости ни еды, ни воды, ни источников тепла не обнаружилось. Предложение Наташи сделать вылазку за едой люди не поддержали.
– Лучше поголодать, чем пулю в лоб поймать, – выразил общую точку зрения Герман.
Проха, карауливший баррикаду в зале Нарта, докладывал, что из захваченных солдатами пещер не слышно ни звука. Герман обрадовался, но вождь его радость не разделил.
– Хитрые ублюдки что-то затевают… – шептал Афанасий, прохаживаясь туда-сюда.
Иного выхода, кроме как отступать в Большие пещеры, у пещерных обитателей не оставалось.
Афанасий разработал следующий план операции. Сначала, чтобы не идти через систему Окро наобум, да еще всем сразу, решено было отправить кого-нибудь на разведку, найти, наконец, вход в пещеры и обезопасить путь. В это время остальные должны будут удерживать оборону. Потом племя организованно уйдет через систему Окроджанашвили, наглухо заблокировав за собой пещеру.
– Другого плана действий нет и быть не может, – подвел вождь итог военного совета. – Разошлись все, это приказ.
Люди разбрелись в разные стороны.
Кто-то тяжело вздыхал, оплакивая расставание с привычным укладом жизни. Кто-то сыпал проклятиями в адрес пришельцев. Большинство же людей хранили молчание. Каждому хотелось в эти тяжелые минуты побыть наедине с собой и своими мыслями. Во весь голос говорили только Афанасий и Герман. Они решали, как будет организована разведка.
