Книга Метро 2033. Слепцы, страница 28. Автор книги Дмитрий Ермаков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Метро 2033. Слепцы»

Cтраница 28

– Я не по…

– Я тоже. Но я чувствую. И это – правильно, – с нажимом повторил Наставник. – Если ты думаешь, как бы избавиться от пришельца…

Афанасий потупился.

– Если ты об этом думаешь – не смей! Мы заросли мхом, Афоня, в этих пещерах. Пришло время перемен… А хороших ли, плохих ли – не важно.

– Как скажешь, Наставник, – отвечал с поклоном вождь и бесшумно удалился, оставив Кондрата наедине с его мыслями.

– Кап… Кап… Кап, – одна за другой падали с потолка капельки.

– Кэп… Кэп… Кэп… – слышалось людям.

* * *

Мне снится странный сон.

Я вижу жуткое, зловещее место. Если и не ад, то уж точно – предбанник ада. Бескрайние темные катакомбы, в которых клубятся зловонные испарения и бродят невиданные монстры. Где век за веком слышится лишь печальное «кап-кап», и где, казалось, ни один нормальный человек не смог бы протянуть и дня, не сойдя с ума.

Но среди уродливых нагромождений скальных обломков, среди покрытых жутковатыми наростами валунов я вижу людей. Счастливых людей. Мудрых, сильных, старающихся сохранить крупицы знаний, оставшихся в наследство от прошлого, и усердно, день за днем совершенствующих дух и тело. Я вижу вождя, сурового, мудрого великана, который жестко, но справедливо правит своим немногочисленным народом. Вижу маленького смышленого парнишку, следующего за отцом по пятам. Вижу пушистого рыжего зверька, играющего со своей хозяйкой. Они борются. Борются за каждый час, каждый вздох. И поэтому – живут.

– Приснится же такое, – и я открываю глаза. Но вокруг себя, наяву, вижу все то же, что и во сне.

Те же торчащие повсюду черепа, мнимые и настоящие. Те же молчаливые люди, занятые каждый своим делом.

– Будь что будет, – тихо говорю я, встаю и отправляюсь искать вождя, чтобы доверил мне какую-нибудь работу.

Глава 10
Сын вождя

Федя, сын вождя, единственный ребенок в пещерах, получивший в племени шутливое прозвище Наследник, не боялся ничего. Бесстрашие его имело простую причину: мальчик не видел, чего ему стоит опасаться.

Взрослые часто обсуждали опасности, угрожавшие маленькому народу. Они говорили о летучих мышах, о ядовитых газах, о том, что могут выйти из берегов озера. Федя слушал эти разговоры и удивлялся.

Летучие мыши и снарки никогда не нападали без причины. Сами люди совершали набеги на зал Москва и на логово снарков довольно редко, только тогда, когда надо было пополнить запасы шкур. Значит, серьезной опасности с этой стороны ждать не стоило.

Когда старшие начинали обсуждать остальные опасности, Федя едва сдерживался, чтобы не сказать открыто: «Вы что, дураки?» Это касалось и ядовитых газов, и обвалов, и наводнений.

«Можем ли мы сделать что-то, чтобы предотвратить это? Нет, – рассуждал Федя. – Если газ вдруг просочится в пещеры, мы даже испугаться не успеем. Если выйдет из берегов озеро, останется только отступать. Могут ли эти разговоры отвести беду? Нет. Зачем они тратят время на такую ерунду? А еще взрослые».

Федя молчал. В душе его все кипело и клокотало, когда старшие заводили разговор на тему: «Вдруг уйдет рыба, вдруг перестанут расти грибы, что тогда?» Но он ничего не говорил им. И не потому, что боялся. Просто не видел смысла.

– А если, а если… А если потолок рухнет на голову? Вот так возьмет и рухнет! – сказал он однажды Алексу и Раде. – Что делать будем? Подпорки подставлять?

Алекс и его подруга сделали вид, что не услышали Федю. Когда он говорил, они как будто тут же глохли. И не только они. Так же вели себя Проха, Маша, Лада. Мальчик сначала злился и обижался. Потом он догадался, что эти бесплодные разговоры взрослые вели в качестве развлечения. Они не искали выхода из ситуации, они о ней просто говорили. Просто так.

Поняв это, Федя начал недоумевать, почему его мудрый, властный отец, добившийся беспрекословного подчинения, не положит конец этим глупостям. И как-то раз, ложась спать, мальчик не выдержал и поделился своим горем с единственным человеком, который понимал его. С матерью.

Момент для разговора был не самым удачным, уставшая за день Наталья уже засыпала. Но, как это бывало и раньше, мать не стала откладывать беседу на потом. Взяв сына за руку, она отвела его в сторону, усадила рядом.

Помолчав минуту, Наталья начала свою речь. Она запиналась, хмурилась, подбирала слова. Даже ей, умевшей говорить просто и ясно, ответить на вопросы сына оказалось очень, очень нелегко.

– Видишь ли, милый… Нам, взрослым, надо иногда заниматься ерундой. Не потому, что заняться нечем, нет. Просто чтоб отвлечься.

Федя удивленно посмотрел на мать.

– А ты?

– Мне помогает медитация, сынок. И вообще, я – исключение. Я – леди совершенство! – она вдруг изменила голос, словно подражая кому-то. Рассмеялась, потом слегка покраснела и объяснила: – Это из фильма. Про Мэри Поппинс. Видишь, я тоже иногда могу повалять дурака. Даже я!

– И зачем ты валяешь этого дурака? – все никак не мог взять в толк мальчик. – Чтоб отвлечься, можно песню спеть. Поспать, на худой конец. Отец вот никогда не валяет.

Сказал, и тут же смутился, увидев, как изменился взгляд матери. Наталья подалась вперед, опустила сыну на плечи мягкие, нежные, сильные ладони.

– Сын. Ты прав. Твой папа не выпускает пар. Ему нельзя. Всем можно. Ему нет. Твой отец не может пошутить, потому что его шутку все примут за приказ и бросятся исполнять. Не может расслабиться. Вдруг именно в эту минуту случится беда. Но знаешь ли ты, как он страдает?

Федя растерянно завертел головой, заморгал. Отец был единственным из людей, кого он не просто любил – боготворил. Кондрата Филипповича он тоже уважал, но ни трепета, ни обожания у него слепой старик, строгий и забавный одновременно, не вызывал. Совсем иные чувства вызывал у Феди отец. Что бы ни делал мальчик, он спрашивал себя: «А как бы поступил папа?» Сама мысль, что вождь Афанасий может поступить неверно, казалась Феде кощунством.

И вот из уст матери прозвучали слова, заставившие мальчика содрогнуться до глубины души.

– Мой папа? Страдает? – прошептал Федя.

– Да, – коротко отвечала мать. – Он не может ни с кем поделиться огромной ношей, которую тащит в одиночку. Это его долг. Но если ты спросишь, счастлив ли твой отец, я едва ли смогу ответить «да».

В этот момент в душе у Феди что-то сломалось, оборвалось. Так ему тогда показалось. Перед глазами мальчика промелькнули один за другим десятки сцен и эпизодов. Вот отец сражается с летучими мышами. Вот наказывает Алекса за очередную выходку. Вот стоит перед людьми и отдает приказы, одним взглядом давя любое недовольство.

Последняя сцена выбивалась из этого ряда. Афанасий сидит, опустив голову на скрещенные руки, могучие плечи опущены, глаза прикрыты. Во всей позе отца чувствуется смертельная усталость. Он утомлен, он смертельно устал, и сложно представить, какое усилие понадобится ему, чтобы снова взять в свои руки сотни ниточек, управляющих людьми. Картинка приходит в движение. К отцу осторожно приближается мать. Она ласкает его, целует, шепчет что-то на ухо. Она пытается помочь ему, снять усталость. Напрасно. Отец неподвижен, точно камень, ласка не трогает его. Лицо вождя не меняет выражения. Тогда мать отступает в темноту и на глазах ее сын видит крупные, горькие слезы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация