– Записывайтесь в наш отряд и пользуйтесь оружием и доспехами, которые раньше принадлежали вам. Пока в долг, скопите денег на выкуп, вернете себе право на владение своим оружием.
– А конь?
– И конь тоже поступит в ваше временное пользование. Если вы заметили, у нас даже наемники все верховые, не говоря о рыцарях.
Это правда, я разорился на коней для наемников. А почему бы не разориться, если имеются почти неограниченные финансовые ресурсы? Да и на скорости передвижения отряда отсутствие пеших сказывается самым положительным образом.
Упрямый Обелон насупился. Предложение было заманчивым, но чем заманчивее предложение, тем сложнее упрямцам его принять.
– Я должен подумать, – пробурчал он.
– Да сколько угодно. Утром мы снимаемся и едем дальше. Если к тому моменту не надумаете, можете идти за нами пешком или ехать на коне своего оруженосца.
Покончив с этим, я решил устраиваться на ночлег, тем более что перед сном следовало сделать еще одно нужное и важное дело.
– Ваша Светлость, разрешите мне задать один вопрос, – барон Тромиг нерешительно переминался с ноги на ногу. Что это с ним?
– Конечно, спрашивайте.
– Я думал об этом полдня. Этот вопрос никак не оставляет меня в покое.
– Да какой же?
– Если бой с завязанными глазами – не самый сложный из капатонских поединков, то какой же самый сложный?
Я чуть было не рассмеялся, но постарался придать своему лицу максимально серьезное выражение:
– Лучше вам этого не знать, барон. Поверьте, даже я не могу спать спокойно, когда об этом вспоминаю.
Не знаю, что уж Тромиг нафантазирует по поводу самого сурового капатонского поединка. Наверняка он сможет придумать что-нибудь такое, до чего я даже не додумался бы.
– Все, если не случится землетрясения, наводнения или нападения злобного врага, до утра прошу меня не беспокоить.
Я зашел в палатку и завязал шнуровку изнутри. К чему лишние вопросы, если случайный свидетель увидит, как моя дворянская грамота превращается в неизвестно что? Есть ли здесь легенды про блюдечко с яблочком, которое показывает дальние страны? Стоп, что-то не туда меня понесло, пусть легенды останутся на совести сказителей, не будем травмировать неокрепшую психику местного населения.
– Гха-гха, – произнес кто-то у входа в палатку тонким голосом.
Как не вовремя… Я только достал планшет и настроился на сеанс связи.
– Кого там принесла нелегкая?
– Это я, оруженосец Салин. Хочу поинтересоваться, не нужно ли вам чего, – донеслось снаружи.
– Ты хочешь помочь мне раздеться и уложить меня в кроватку?
– Еще чего не хватало! – воскликнула Салина.
– Тогда бери пример с Уклита, он не отвлекает меня от дел и не болтается под ногами.
– Пример, бери пример. Когда он понадобится, не дозовешься, – ворчала Салина, отходя от палатки.
Это она зря, Уклит ответственно относится к своим обязанностям.
Ворчащая оруженосица ушла, я с облегчением вздохнул и активировал планшет. Сначала посмотрел записи спутникового наблюдения часовой давности: около дороги, по которой нам предстояло ехать, по-прежнему наблюдалось нездоровое оживление.
Посмотрим почту. Ага, есть письмо от Кроса: «Заявка будет выполнена к двум часам по местному времени. Жду подтверждения по времени и месту доставки».
У тарси все в порядке, они подготовили то, что я запрашивал. Точнее, подготовят и доставят на место. Два ночи? Пожалуй, рановато. Вдруг какому-нибудь полуночному путнику вздумается поехать по нашей дороге? Хорошо, если из города, тогда наши посты его перехватят. А если поедет нам навстречу? То-то он обрадуется нежданной находке. Вот только это не согласуется с моим планом. «Случайная находка» предназначена именно для нашего отряда, значит, надо свести возможность ее нахождения кем-то другим к минимуму.
Я быстро набросал письмо, в котором указал координаты доставки (в двух километрах от нас на дороге) и определил время, к которому посылка должна быть на месте – пять утра. Дело сделано. С зарей тронемся в путь, пока по дороге не началось движение. Я с облегчением вздохнул, вывел на заставку мою дворянскую грамоту и свернул планшет.
Утром пришлось подгонять нерадивых поваров и обозников, но мы выехали почти вовремя. Дорога огибала небольшой лес. Только мы его миновали, как движение остановилось.
– Почему стоим? – крикнул я.
– Там на дороге нечто странное, – доложил командир дозора. – Похоже на ящики, но блестит и сверкает, как лучшее зеркало!
– Надо взглянуть, – заявил я и направился к находке.
– Господин граф, это может быть опасно, – сказал барон Тромиг.
– Пустяки, разберемся. Показывайте, где ваша невидаль.
Невидаль была обыкновенными никелированными кофрами, десяток которых кто-то сложил прямо посреди дороги. Я пересчитал их – ровно десять, как, впрочем, и должно быть. То есть никто под шумок не умыкнул блестящий ящик и не пытается сейчас открыть его в ближайших кустах. Это радует, поскольку такая попытка могла бы закончиться весьма печально.
– Барон, распорядитесь, чтобы ящики погрузили в свободный фургон, – приказал я.
– Может, стоит посмотреть, что внутри?
– Не стоит, мы и так опаздываем.
Барон прислушался, приложил ухо к одному из кофров и поднял на меня удивленный взгляд:
– Они гудят!
Надо же, какой острый у него слух, я, например, ничего не слышу.
– Ну, гудят. Что здесь такого? Вы что, раньше никогда гудящих ящиков не видели?
– Вообще-то, не видел, – признался Тромиг с непосредственностью, присущей выходцу из феодального общества.
– Значит, вам будет о чем рассказать детям. А сейчас грузим ящики и едем дальше.
Возчики сторонились непонятных сверкающих предметов, пришлось для погрузки привлечь наемников. Впрочем, вся операция заняла не более минуты. Еще пару минут на восстановление походного порядка, и мы тронулись дальше.
– Странные они какие-то, эти ящики, вы не находите? – рассуждал Тромиг.
С чего бы мне находить их странными, обыкновенные кофры тарси, с немного доработанным по моей просьбе замком. Вот содержимое действительно необычное для такой тары. Берусь поспорить, тарси до сегодняшнего дня никогда не перевозили в транспортировочных кофрах ничего подобного. Но говорить об этом Тромигу не стоит: ни о кофрах, ни о содержимом.
– Я никогда ничего подобного не видел, – продолжал ворчать Тромиг. – А каким образом они оказались на дороге? Вещь, судя по всему, дорогая, такими не разбрасываются. Нет, что-то здесь нечисто.
Тромиг отражал мнение всего нашего отряда: любопытство людей боролось с опасениями. Половина была за то, чтобы открыть сундуки, вторая половина за то, чтобы их бросить. И те и другие выражали свое мнение осторожно, помня о положенной субординации.
