Он попытался отвлечься от этой неприятной мысли, но она уже
прочно обосновалась у него в голове. И от этого никуда не деться. Это будет
преследовать его и во сне, и наяву. Король-Дракон успокоился, смирившись с
неизбежным. О сне, в котором он так нуждался, теперь нечего было и думать. Он
мог отдохнуть, но такая роскошь, как глубокий обволакивающий сон, была для него
теперь непозволительна. Заразу, поразившую его королевство, необходимо было
истребить, пока она не распространилась настолько, что ему уже будет не
справиться.
Хрустальный Дракон содрогнулся от одной только мысли о том,
что он вынужден будет сделать, если это вдруг произойдет. Тогда ему останется
единственный выход… и это может привести к таким последствиям, в сравнении с
которыми опустошение, которым грозил Ледяной Дракон, покажется благодеянием.
И все же для него это будет достойная цена.
Глава 2
У Мэнора не было другого названия, по крайней мере такого,
которое бы к нему так прикипело. Многие называли его Зеленым Мэнором, но это,
скорее, носило описательный характер, чем было названием. Для Кейба Бедлама это
был просто Мэнор. Когда и кем он был построен, можно было только догадываться.
Со стилем, подобным этому, темноволосый волшебник не встречался ни до ни после.
Большая часть здания была высечена из камня, правая же сторона была образована
огромным деревом, старым, как само время. В зависимости от места, с которого
смотрели на Мэнор, было видно два или три этажа. По обеим сторонам от входа
возвышались мраморные колонны. Под крышей металлическое изображение одного из
искателей, казалось, было готово броситься вниз на любого непрошеного гостя.
Кое-кто предполагал, что Мэнор построили птицеподобные, так
как большинство статуй и барельефов, украшающих здание, представляли собой
картины из жизни их пернатых сородичей. А та часть Мэнора, которая была
образована деревом, только подтверждала эту догадку. В то же время казалось
странным, что существа, проводившие всю свою жизнь в небе и устраивающие свои
жилища высоко в горах, смогли построить для себя такое сооружение. По мнению
Кейба, наиболее вероятно, что статуи и другие украшения были установлены здесь
гораздо позднее, когда строители уже давно покинули это жилище.
На самом деле история Мэнора трогала его намного меньше, чем
сознание того, что он теперь является его хозяином. Здесь, в самой середине
леса Дагора, он и его жена, волшебница Гвендолин, правили как господин и
госпожа. Здесь они воспитывали детей… как человеческих, так и детей дрейков.
Стоя на балконе третьего этажа, Кейб мог видеть большую
часть обширного сада, окружавшего Мэнор. Он наблюдал, как слуги обеих рас
занимались своими повседневными делами или просто отдыхали, наслаждаясь
свободным временем. Когда я увидел это место впервые, я был беглецом, спасающим
свою жизнь.
Его нашли Короли-Драконы. Тогда он был никому не известным,
скромным внуком Натана Бедлама, волшебника, который чуть было не сверг правящих
дрейков. Для того, чтобы вынести ему смертный приговор, было вполне достаточно
седой пряди в его волосах, отметки о его способности к волшебству. Дрейки
презирали людей-магов, но подробности его происхождения решили его судьбу. Некоторые
Короли-Драконы запаниковали и потребовали его немедленной смерти, но вместо
этого в процессе восстановления давно спящей волшебной силы Кейба погиб один из
них. Кейб бежал сюда и нашел здесь Гвен, Янтарную Леди, плененную более чем на
сто лет не кем иным, как собственным отцом новоиспеченного волшебника, Азраном.
Вопреки стараниям Королей-Драконов, армий и взбесившихся волшебников, Кейб и
Гвен выжили. После смерти Азрана и разгрома армии герцога Тома они вернулись в
Мэнор и объявили его своим владением… если это вообще возможно: объявить своим
столь древнее обиталище.
Хихиканье заставило его взглянуть вниз. Кейб насторожился,
заметив свою дочь Валею, внезапно появившуюся в его поле зрения. Играя в
догонялки, за ней бежал зеленовато-желтый дрейк, который был ростом со
взрослого мужчину. Сейчас, вступив в пору юности, Валея была копией своей
матери, вплоть до сказочно красных локонов. Одетая в изумрудного цвета костюм
для верховой езды, намного более удобный, чем те платья, которые Гвен старалась
заставить ее носить, она могла бы спокойно убежать от зверя. Но она ничего
подобного на сделала. Наоборот. Валея развернулась и раскрыла объятия навстречу
бегущему дрейку. Кейб поднял было руку, чтобы защитить ее, но тут же опустил
обратно, так как зверь внезапно начал мерцать. Ноги рептилии выпрямились.
Жесткие крылья стали съеживаться и постепенно исчезли, то же самое произошло и
с хвостом. Как только существо, с которым произошли такие удивительные
превращения, встало на то, что только что было задними лапами, его морда начала
втягиваться и с каждым вздохом становилась все более и более похожей на
человеческое лицо. На голове начали появляться волосы такого же
зеленовато-желтого цвета.
В конце концов, на том месте, где только что был монстр,
теперь стояла миловидная девушка, всего на несколько лет старше Валей. Она была
одета в такой же костюм, как и ее подруга, с одной лишь разницей — он был не
изумрудно-зеленый, а бледно-розовый.
Валея подошла к девушке и крепко ее обняла. Со своего места
Кейб мог прекрасно слышать их обеих.
— Так быстро ты еще никогда не перевоплощалась, Урса! Мне бы
так!
— Думаешь, уже лучше? — с надеждой спросила девушка, которая
была постарше.
Ее узкие глаза резко отличались от миндалевидных глаз Валей.
Как и все женщины-дрейки в своем человеческом облике, она была экзотична и
умопомрачительно красива. Ее фигура могла соперничать с фигурой человеческой
женщины в расцвете женственности, а ее лицо напоминало лицо сирены, манящее, с
пухленькими губами. И если бы не детские замашки, то она вполне могла бы стать
настоящей обольстительницей.
— Кил продолжает утверждать, что я настолько медлительна,
что мне место среди низших, — она хмыкнула. — Ведь нет же, правда?
Кейб поморщился. Низшие дрейки были просто самыми
обыкновенными животными, за кого он но ошибке только что принял девушку-дрейка.
Они были чуть больше гигантских ящериц с крыльями и обычно служили своим
собратьям в качестве верховых животных. Может быть, самым удивительным в расе
дрейков и было как раз то, что и низшие и мыслящие дрейки могли появиться в
одном и том же выводке. И даже сами дрейки не могли объяснить, от чего это
зависит. Назвать Урсу низшей — было самым тяжким оскорблением в ее среде. Ему
следует поговорить с Килом, хотя это, вообще-то, довольно сложно.
