Внезапно лицо его отца вытянулось до неузнаваемости. Его
тело сгорбилось, а руки и ноги сделались кривыми. Из спины вырвались крылья…
Над Кейбом неясно вырисовывался дракон. Он попробовал
повернуть своего дрейка назад, но оказалось, что теперь он лежит,
распластавшись, в каменистой долине, а животного нигде не видно. И вдруг
дракон, огромный и ужасный, наклонил голову и зашипел:
— Ты все равно не убежишшшшшъ от того, что неизбежно… не
убежишшшшшъ.
Затем Кейб увидел себя па полуострове Легар. Он едва успел
осознать это, как тень накрыла землю. Волшебник поднял голову и увидел огромный
парусник, черный как смоль, медленно спускающийся к нему с самого неба. Он
попробовал пошевелиться, но боль внезапно сковала тело. Его голова пылала,
словно в огне. Он чувствовал себя так, как будто его разрывали на части.
Кейб посмотрел на свои руки, которые страшно зудели, и с
ужасом увидел, что они вытягиваются, превращаясь из человеческих рук в звериные
лапы. Волшебник попробовал повернуть процесс в другую сторону, но выходило так,
как будто он лишился волшебства. Он не мог даже ощутить силовых линий, из
которых черпал свою энергию.
Неясные очертания черного корабля становились все больше и
больше. Земля у него под ногами задрожала. Кейб был уверен, что вокруг него
происходит какое-то движение, как будто огромные существа пытаются спрятаться
прямо под поверхностью земли.
Теперь корабль был почти над ним. Кейб поднял руки в
бесполезной защите и, даже несмотря на приближающегося левиафана, не мог
оторвать от них глаз.
Его руки превратились в лапы рептилии, когтистые лапы
дракона, но даже и не это приковывало его пораженный взгляд, а кожа, шкура
дракона, которая сказочно сверкала даже в тени иссиня-черного корабля.
Он превратился в Хрустального дракона.
Кейб проснулся. Оказалось, что он сидит, выпрямившись, на
кровати, в кончиках его пальцев пляшет и пощелкивает волшебная энергия. Он весь
дрожит, не столько от страха, сколько от видения, которое он так реально
прочувствовал.
Хрупкие руки обняли его в темноте, и успокаивающий,
заботливый голос прошептал:
— Все в порядке, Кейб. Это не правда. Это только сон. Ты в
Мэноре. Ты дома.
Дрожь ослабла и наконец утихла совсем. Он смотрел на свои
растопыренные пальцы и, еще до конца не веря своим глазам, с удовольствием и
облегчением наблюдал, как они постепенно перестают излучать свет.
— Кейб?
— Гвен?
Волшебник повернулся на голос. Его глаза наконец привыкли к
темноте, и он смог разглядеть смутные очертания жены. Вместо того, чтобы и
дальше использовать способности своих глаз, он вызвал слабый свет. Даже
частично изменить свои физические способности, хотя бы и на время, было
задачей, которая требовала от всех людей-волшебников, а их было не так уж и
много, предельной концентрации. Это была та область искусства волшебства, где
дрейки всегда их превосходили. Сейчас он был рад даже тому, что сумел вызвать свет,
учитывая, какой беспорядок был у него теперь в голове.
Гвен прижала его к себе и поцеловала, стараясь хоть как-то
успокоить. Какое-то время они сидели, обнявшись и крепко прижавшись друг к
другу. Наконец Кейб разомкнул объятия. Он посмотрел ей в глаза:
— У меня опять было видение.
— Я так и думала. Это не воспоминания Мэнора, не так ли?
— Вряд ли.
Проведя рукой по лицу, он поведал ей о различных образах,
виденных им, и событиях, которые он только что пережил. Однако, по мере того
как он рассказывал, они вновь ожили в его воображении, и к концу рассказа он
опять дрожал, хотя и не так, как в первый раз.
Гвен взяла его руки в свои и держала до тех пор, пока дрожь
не утихла.
— Надо что-то делать.
— Мы оба знаем, что надо делать, Гвен. Волшебница сильно
сжала его руки. В ее руках была удивительная сила.
— Даже и не думай об этом, любовь моя.
— А разве есть другой путь? Все эти видения уж слишком
настойчивы. Или я нужен кому-то или чему-то, или я страдаю каким-то
предчувствием… и все это, в конце концов, указывает на полуостров Легар. А это
значит, на Хрустального Дракона.
Он видел, что ей не хотелось в это верить. По правде говоря,
он тоже не хотел в это верить. Из всех Королей-Драконов Хрустальный Дракон был
самым загадочным, самым зловещим. Никто толком ничего не знал о Хрустальном
Драконе, даже его собратья. Он вмешался во время последнего бунта его северного
собрата, Ледяного Дракона, и сделал то, что всем казалось просто жестом, —
помог превратить неизбежное поражение в спасительную победу. Вот уже в течение
нескольких лет после этого он молчит, не обращает никакого внимания на те существенные
изменения, которые произошли в Драконьем царстве и благодаря которым оно
неуклонно приближается к тому, чтобы стать в конце концов человеческим миром.
— Повелитель Легара будет терпеть вторгшихся в его владения,
но только при условии, если их интересы не касаются его, Кейб. Говорят, что все
его предшественники были точно такими же. Скрытные и замкнутые, они сочли бы за
удовольствие обрушить свою мощь на тех немногих, которые посмели бы их
побеспокоить. Хрустальные Драконы, этот или его предки, всегда были существами,
встречи с которыми следует избегать любой ценой. Вспомни, чего стоила Ледяному
Дракону его заносчивость.
— Я бывал на полуострове и раньше, Гвен. И не всегда
случайно.
— Но ты никогда не пытался вызвать Его наружу! Это совсем
другое, Кейб! Не исключено, что на этот раз все может закончиться ссорой с ним!
И я не хочу даже думать о том, что тогда произойдет!
Волшебник вздохнул.
— Я тоже не хочу, но что же я могу сделать? Гвен помолчала,
а потом предложила:
— А почему бы тебе не сходить в лес Дагора? Может быть, он
поможет?
— Зеленый Дракон?
Ее голос зазвучал более убежденно.
— Ты же знаешь, он сделает для тебя все, что только может.
По крайней мере, выслушай его совет.
Он задумался над словами жены. Границы Зеленого теперь
расширились за счет страны, раньше называемой Бесплодные Земли, которая
граничила с владениями Хрустального Дракона. Бесплодными Землями раньше правил
их собрат Бурый, но после его смерти, причиной которой неумышленно оказался
молодой Кейб, повелитель леса Дагора объявил их своими. Хрустальный Дракон, что
для него весьма характерно, ничего по этому поводу не сказал.
