Он окинул ее пристальным взглядом, в котором читалось одно – болезненная, чудовищная жестокость.
«Да он совсем ненормальный! – в ужасе поняла Тина. – По нему психушка плачет! Причем специальное отделение, для буйных…»
Огонек зажигалки погас, Вася чиркнул снова, очевидно, кремень стерся, огонь никак не появлялся. Вася расстроенно чертыхнулся, и в это время Тина, успевшая перевернуться на тюфяке, пнула его ногами в живот. Она сама не знала, зачем это сделала – скорее всего, поняла, что умолять этого урода о пощаде бесполезно, а просто так лежать и ждать новых мучений было невыносимо.
Тина метила ниже, но промахнулась. Нога погрузилась в рыхлый слой сала, не причинив Васе особого вреда. Тем не менее тот взвыл и отпрянул от Тины, чтобы, окончательно озверев, наброситься на нее. Он схватил и поднял ее, как тряпичную куклу. Пахнуло зловонным дыханием – смесь водки, лука и еще чего-то гадостного.
– Нос откушу… – прошипел Вася и оскалился.
Тина дико заорала от страха и отвращения.
– А ну, отойди от нее! – раздался вдруг за спиной у Васи женский голос.
Вася обернулся, с удивлением взглянул на рыжеволосую девицу, которая бесшумно спустилась по лестнице и стояла теперь в нескольких шагах от него.
– Чего тебе надо? – огрызнулся садист с детской обидой, как будто у него хотят отнять любимую игрушку.
– Нам приказано не трогать ее до завтрашнего утра! – раздельно проговорила рыжая. – Завтра, после условленного времени, можешь делать с ней что хочешь, а сегодня – отвали!
– Сама отвали! – огрызнулся садист. – Если не хочешь, чтобы я и с тобой разобрался!
Он бросил Тину на тюфяк и двинулся навстречу рыжей, угрожающе наклонив голову, но та немного отступила гибкой кошачьей походкой и вдруг рванулась вперед, резко выбросив правую ногу, ударила его в корпус.
Василий покачнулся, но устоял на ногах. Лицо его стало фиолетовым, как спелый баклажан, в руке появился нож.
– Ах ты сучка! – прогнусавил он, размахивая этим ножом. – Ну все, я с тобой церемониться не буду!
Рыжая не ответила. Она ловко отскочила в сторону, сделала обманный выпад, и, когда Василий шагнул к ней, яростно взмахнув ножом, пригнулась, поднырнула под его руку и резким рывком бросила на цементный пол.
Василий охнул, попытался подняться, но девица еще раз ударила его ногой.
На какое-то время наступила тишина.
Тина приподнялась на локте и проговорила:
– Спасибо!
– Ты что себе вообразила? – хмыкнула в ответ рыжая. – Думаешь, я ради тебя старалась? Да мне на тебя наплевать! Я просто приказ выполняю! Раз шеф приказал до завтра тебя в целости сохранить – так оно и будет! А то Вася такой… ему стоит начать, он не остановится, пока на рагу тебя не настрогает! А я этого не могу допустить, ты пока что шефу нужна…
Она замолчала и неожиданно спросила Тину совсем другим тоном:
– А ты что – правда модель?
– Ну да… – подтвердила Тина в слабой надежде завязать со своей тюремщицей человеческий контакт.
– И что – хорошо платят?
Тина назвала примерную сумму своего месячного заработка и добавила:
– Но из этих денег большая часть уходит на одежду, косметику, парфюм… мы должны хорошо выглядеть, а это стоит денег…
– И из-за такого заработка изводить себя диетами? – искренне удивилась рыжая. – Нет, это не по мне!
Она сверкнула глазами, презрительно сплюнула на пол и процедила прежним тоном:
– Вот завтра, когда шеф с твоим папиком разберется, – тогда я и слова не скажу, пускай Вася душу отведет…
Выдав эту тираду, девица повернулась к Тине спиной, как будто утратила к ней всякий интерес. Подойдя к Василию, она пнула его ногой. Когда он застонал и открыл глаза, рыжая бестия проговорила сквозь зубы:
– Ну что, Чикатило доморощенный, оклемался? Вставай, пойдем отсюда! Здесь холодина такая, все свое хозяйство отморозишь! Возись потом с тобой…
– Ну ты и сука… – промычал Василий, пытаясь подняться.
– Это ты вместо благодарности? – холодно процедила рыжая.
– За что это мне тебя благодарить?
– За что? Да если бы ты ее… – короткий кивок в сторону Тины, – если бы ты ее раньше времени угробил – шеф выкинул бы тебя на улицу! Имей в виду, я бы тебя прикрывать не стала, мне своих проблем хватает! Ты не забыл, откуда тебя шеф вытащил?
– Да помню я… – угрюмо проворчал Василий, с трудом поднимаясь на ноги.
– Видно, плохо помнишь, раз снова за старое принимаешься! Тогда ты за гроши чужие долги собирал и чуть не до смерти забил родного брата Лехи Косого. Если бы шеф тебя не отмазал, Косой тебя в асфальт бы закатал…
– А откуда мне знать, что у него брат такой крутой?.. Думал, простой хозяин лавки, а раз так – по жизни должен мне платить… по всем понятиям… а он уперся…
– Это не он уперся! Это ты своей дубовой головой в каменную стенку уперся, ничего не хотел слушать! Перепутал по пьяному делу адрес, сунулся не в тот магазин… Повезло тебе, что шеф вовремя подвернулся и решил, что такой отморозок может ему пригодиться… Короче, если снова напьешься и начнешь свои номера откалывать – я тебя прикрывать не стану, мне это надоело!
Она раздраженно подтолкнула Василия в спину, и они опять поднялись по лестнице.
Тина вновь осталась одна, точнее – наедине со своими безрадостными мыслями.
Попытка наладить человеческий контакт с рыжей не увенчалась успехом, поладить с Василием нечего было и думать – легче законтачить с голодной акулой.
На что она могла рассчитывать?
Как она поняла, Леонид вряд ли придет ей на помощь. Это не входит в список его приоритетов. Да если бы даже, каким-то чудом, он решил спасти ее и принял условия похитителей – Тина поняла из их разговора, что они не собираются отпускать ее на свободу.
Об этом говорит хотя бы то, что они не скрывают своих лиц, не завязывают ей глаза. Значит, они уверены, что она ни при каких условиях не сможет их опознать.
У нее просто не будет такой возможности. Что ее ждет? Если за ночь она не сойдет с ума от ужаса и ожидания, то попадет в руки ненормального садиста. Тина представила, что сделает с ней завтра Вася, и затряслась от отвращения. Она глухо застонала, попыталась встать на колени и стукнулась головой о стену. Это стало последней каплей – Тина стала биться головой о стену с подвываниями.
Так продолжалось какое-то время. Наконец Тина опомнилась. Или просто очень устала. Ею овладело полное безразличие.
В подвале царила гнетущая, гробовая тишина. Сквозь тощий тюфяк до Тины добрался холод пола, все тело болело от неудобного положения. Руки, связанные за спиной, онемели. Вот так приговоренные к смерти ждут ее, как избавления.
