Рядом с дядей Бо она сразу почувствовала себя гораздо спокойнее, увереннее.
– Раз ты можешь шутить – дело не так уж плохо!
Через двадцать минут они стояли перед дверью его квартиры.
Дядя Бо достал связку ключей, открыл сначала первую дверь, маскировочную, потом вторую, швейцарскую.
В прихожей их уже поджидал Ришелье.
Приветственно мурлыкнув, кот потерся сперва о ноги хозяина, потом о Тинины. При этом на ее джинсах остались белые волоски.
– Линяет, – озабоченно проговорил дядя Бо. – Вроде и витамины ему даю, и свежую травку, и питание покупаю самое лучшее… надо будет показать его ветеринару!
Он помог Тине снять плащ, проводил ее в гостиную.
– Подожди минутку, принцесса! Сейчас я сварю кофе…
Квартиру наполнил божественный аромат свежесмолотых кофейных зерен.
Тина, как всегда, забралась в кресло с ногами, свернулась в нем клубочком. На столике перед ней стояли старинные фарфоровые часы. Вспомнив свое любимое детское развлечение, она протянула к ним руку, повернула тайную пружинку.
Часы пробили семь раз, и ворота замка распахнулись.
Первым из них выехал всадник, фарфоровый рыцарь в позолоченном шлеме с опущенным забралом, за ним вышел, опираясь на палку, сгорбленный монах в коричневом плаще с капюшоном, следом за монахом – купец на сером ослике в нарядной сбруе…
Это шествие, которое так радовало Тину в детстве, сегодня не вызывало у нее ничего, кроме тревоги и безысходности. Фарфоровые человечки неторопливо двигались по кругу, чтобы снова скрыться во мраке замка.
Они двигались по раз и навсегда заведенному маршруту, не в силах ни на йоту от него уклониться, и чувствовали за спиной присутствие замыкающего шествие зловещего персонажа.
Не так ли и люди идут по своей жизненной колее, воображая себя свободными, независимыми? А на деле они – рабы судьбы, рабы неумолимых обстоятельств, рабы чьей-то злой воли… и точно так же, как эти игрушечные фигурки, они чувствуют за спиной неумолимо настигающую их смерть.
Из ворот вышел последний, замыкающий участник процессии – скелет с косой на плече. Тина невольно вздрогнула от его зловещего вида, хотя видела эту фигурку уже тысячи раз.
Окошечко над воротами приоткрылось, и в нем появилась вьющаяся готической вязью надпись.
«Есть жнец, смертью зовется он. Властью от Бога большой наделен. Когда косить он станет – и нас с тобой достанет…»
Алиса Липецкая, Виктор Мухин, Лена Сумягина друг за другом стали жертвой этого безжалостного жнеца. Скрылись во мраке, как эти фарфоровые фигурки. Кто будет следующим?
Вдруг кресло едва заметно качнулось, и что-то тяжелое приземлилось на него в ногах у Тины.
Скосив глаза, Тина увидела Ришелье.
Кот негромко мурлыкнул, вскарабкался к ней на колени, запел свою негромкую ласковую песню.
На душе сразу же стало легче.
А тут и дядя Бо вошел с подносом в руках – две тончайшие чашечки розового фарфора, блюдечко с тонко нарезанным лимоном, серебряная сахарница.
– О, Ришелье пришел к тебе на руки! – проговорил он, ставя поднос на столик. – Это большая честь! Меня и то он не всегда удостаивает…
Тина поднесла к губам чашечку, отпила.
Дядя Бо молчал, пока они пили кофе: этот домашний ритуал, это священнодействие ничем не должно было нарушаться.
Наконец, они поставили опустевшие чашки на поднос, и дядя Бо сочувственно произнес:
– Бедная принцесса, я понимаю, как тебе сейчас нелегко… выговорись, не держи эмоции в душе. Скрытые эмоции разрушают душу, а затем разрушают и тело…
– Это было ужасно! – Тина всхлипнула, закрыла лицо руками.
Ришелье недовольно поднял голову, фыркнул и мягко спрыгнул на ковер: он не любил, когда его беспокоят.
Перед ее глазами снова встала эта невероятная картина: Лена Сумягина, взлетающая над подиумом, как огромная бабочка…
– Как такое могло случиться – ума не приложу! Самая обычная гирлянда… и ведь она была всего в нескольких шагах передо мной! И я могла попасть в эту петлю!
Она живо представила, как провод захлестывает ее собственное горло, как она сама взмывает над притихшим от ужаса залом…
– Нет, принцесса, этого никак не могло случиться! – Бархатный голос дяди Бо вторгся в ее мысли.
– Почему? – недоуменно переспросила она. – Откуда ты знаешь?
– Каждому человеку уготована собственная судьба, и от нее никуда не денешься.
– Я думала, дядя Бо, что ты материалист…
– Скорее реалист, принцесса! А чем дольше я живу на свете, тем отчетливее понимаю, что судьба – это такая же реальность, как группа крови или цвет глаз. И как нельзя изменить группу крови, так нельзя и переделать судьбу…
– Цвет глаз изменить можно, – усмехнулась Тина, – достаточно вставить цветные линзы…
– Это только обман, видимость. Под линзами останется настоящий цвет глаз, доставшийся тебе от родителей…
Как всегда, вспомнив про своих родителей, Тина вспомнила их страшную смерть и испытала короткий приступ удушья. Ей вдруг показалось, что она снова пытается выкарабкаться из искореженной машины, которая вот-вот взорвется…
– Что с тобой, принцесса? – озабоченно проговорил дядя Бо и положил мягкую, теплую руку на ее лоб. – Снова эти воспоминания? Хочешь, проведем сеанс?
– Нет, спасибо, не надо! – Тина подарила дяде слабую улыбку, покачала головой. – Все хорошо, я просто немного устала!..
– Так отдохни. Хочешь, поспи – я постелю тебе в кабинете…
– Нет, я, наверное, поеду домой…
– Я чем-то обидел тебя?
– Нет, дядя Бо! Разве ты можешь меня обидеть? Ты же знаешь, как я тебя люблю! Ты – самый близкий мне человек…
– Тебе нужно сменить обстановку, хотя бы ненадолго. Съездить к теплому морю… в Испании сейчас еще лето…
– Что ты, дядя Бо! – Тина округлила глаза в притворном ужасе. – Эльза меня просто растерзает, если я только заикнусь об отпуске! Тем более сейчас у нее недостаток кадров… Алиса погибла, теперь еще Лена…
– Но ты же говорила, что эта Лена ничего собой не представляла?
– Зато она была трудолюбива и безотказна, как все провинциалки! Мчалась на любой показ по первому зову…
Лена Сумягина выросла в маленьком приволжском городке. Мать ее была бухгалтером на птицефабрике, отец – шофером. Но он так пил, что то и дело лишался прав и слонялся по дому злой и небритый.
Лена рано поняла, что в такие дни ему лучше не попадаться на глаза – запросто может прибить.
Лена так же рано поняла, что ее ждет в родном городе: работа на той же птицефабрике, замужество. Все местные парни ухлестывали за ней, но что они могли ей предложить, кроме нищеты, побоев и смерти от алкоголизма?
