— Вы сомневаетесь в слове рейнджера, лорд Сентерес? Вы
сомневаетесь в моем слове? Вы предполагаете, что я могу помочь ему снова бежать
от вас?
— Нет, конечно! — Данкан пожал плечами. — Если вы
настаиваете, пусть так и будет. Но все-таки стоять на посту всю ночь без смены…
— Я так решила. И у вас будет на одного рыцаря больше.
Данкан сдался. Он кивнул Верисе, затем повернулся к своим
воинам и продолжил руководить восстановлением лагеря. Через несколько мгновений
маг и рейнджер остались одни в центре поляны. Ронин лежал на двух спальных мешках
— паладины не знали, как им перенести его в другое место и при этом не
обжечься.
Девушка еще раз, не касаясь, тщательно осмотрела тело мага.
Одежда его была изорвана в нескольких местах, лицо усеяли мелкие царапины и
синяки, но в остальном его состояние было вполне удовлетворительным, Правда, он
казался таким изможденным, словно его покинули последние силы.
Может, опустившаяся ночь была тому виной, но Вериса,
разглядывая Ронина, думала о том, какой он сейчас беззащитный, и даже
прониклась к нему сочувствием. Она призналась себе, что он красив, но тут же
отбросила эти мысли. Ей захотелось как-нибудь поудобнее уложить Ронина, но
тогда все узнают, что она может без опаски дотрагиваться до тела, а лорд
Сентерес мог воспользоваться этим и приказать ей связать раненого.
Так ничего и не придумав, Вериса уселась рядом со спящим
магом и огляделась по сторонам. И все-таки внезапное появление Ронина было
довольно странным, и Данкан, хоть и не сказал ничего по этому поводу, наверняка
тоже был озадачен. Вряд ли маг сумел сам переместить себя в их лагерь. На
взгляд Верисы, он скорее походил на человека, которого похитили, а потом
вернули обратно, предварительно доведя его до полусмерти.
Оставалось найти ответ на один вопрос: кто мот это сделать…
и для чего?
Ронин очнулся, сознавая, что все вокруг настроены против
него.
Ну, возможно, не совсем все. Он не знал точно, как относится
к нему Вериса. Ее долг — доставить его в Хасик в целости и сохранности, а это
значит, что рейнджер будет защищать его даже от гнева благочестивых рыцарей. Но
ни в чем никогда нельзя быть уверенным до конца.
Во время выполнения одной из последних миссий он уже имел
дело с эльфом, рейнджером, чем-то похожим на Верису. Этот рейнджер, тем не
менее, относился к магу так же, как относится сейчас Данкан Сентерес, только
без свойственной старому паладину сдержанности.
Ронин старался дышать осторожно, чтобы никто не заметил его
пробуждения. У него был только один способ определить, каково его положение в
данный момент, но для этого нужно было собраться с мыслями. Прежде всего от
него потребуют ответить на два главных вопроса: какова его роль в случившемся и
что с ним происходило после взрыва. И если на первый вопрос обессилевший маг
еще мог что-то сказать, то о последующем он знал не больше, чем любой из
рыцарей.
Дальше тянуть время не имело смысла. Ронин набрал в грудь
побольше воздуха и потянулся.
Рядом кто-то пошевелился.
Притворяясь, будто только что проснулся, Ронин открыл глаза
и с облегчением увидел перед собой озабоченное лицо Верисы. Девушка склонилась
над ним, ее ярко-голубые глаза внимательно всматривались в его лицо. У нее
чудесные глаза, подумал Ронин. Но тут его отвлекло бряцание металла, и маг
понял, что остальным также стало известно о его пробуждении.
— Снова в рядах живых, не так ли? — громоподобным голосом
спросил лорд Сентерес. — Посмотрим, надолго ли…
Эльфийка мгновенно вскочила на ноги и преградила Данкану
дорогу.
— Он только проснулся! Дайте ему время прийти в себя! Пусть
хотя бы поест перед тем, как вы начнете его допрашивать!
— Я не намерен лишать его прав, миледи, но он будет отвечать
на наши вопросы во время завтрака, а не после.
Ронин слегка приподнялся, чтобы видеть Сентереса, и по
суровому выражению лица старого паладина понял, что для рыцарей ордена
Серебряной Руки он — предатель, а может быть, и убийца. Обессилевший маг
вспомнил несчастного стражника, который разбился насмерть, упав со стены,
возможно, были и другие жертвы. Наверняка кто-то видел его на стене в момент
взрыва, и врожденное неприятие магии, присущее всем членам монашеского ордена,
вкупе с остальными фактами привело, как обычно, к неверным выводам.
Ронину не хотелось ссориться с рыцарями. В его теперешнем
состоянии он мог произнести от силы одно-два заклинания, но если его обвинят в
том, что случилось, он будет вынужден защитить себя. — Я постараюсь, как можно
подробнее ответить на все ваши вопросы. — Он встал на ноги, жестом отказавшись
от помощи Верисы. — Но эльфийка права, мне бы не мешало перекусить.
Каждый кусочек из нехитрого рациона рыцарей казался Ронину
сочным и необычайно аппетитным, а тепловатая вода из предложенной ему фляги
была вкуснее молодого вина. Казалось, его неделю морили голодом. Молодой
человек ел быстро, с нескрываемым аппетитом и наплевав на всяческие манеры.
Кто-то из паладинов смотрел на него с удивлением, кто-то, как Данкан, с
презрением.
Как только маг утолил первый приступ голода и жажды, начался
допрос. Лорд Сентерес уселся напротив колдуна. Судя по его взгляду, он не
сомневался в виновности Ронина.
— Пришло время признания, Ронин Рыжеволосый! Ты набил свой
желудок, теперь облегчи свою грешную душу! Расскажи правду о злодеянии,
совершенном тобой на стене замка…
Вериса стояла рядом с магом, одна рука ее лежала на рукояти
меча. Она намеренно заняла такую позицию, чтобы в нужный момент успеть защитить
Ронина и, как ему хотелось бы думать, не только потому, что дала клятву
рейнджера. Без сомнения, после схватки с драконом девушка знала его лучше, чем
эти святоши.
— Я расскажу вам все, что мне известно, милорд, но знаю я
совсем немного. Я действительно был на стене замка, но разрушилась она не по
моей вине. Я услышал звук взрыва, стена дрогнула, и один из ваших стражников
свалился вниз, о чем я искренне сожалею…
Данкан, который еще не надел шлем, провел всей пятерней по
редеющей седой шевелюре. Казалось, он, из последних сил сдерживая себя,
отчаянно борется с искушением убить колдуна.
— Дыры в твоей истории шире прорех в твоем сердце, колдун, а
ведь ты только начал свой рассказ! Есть свидетели, живые, несмотря на все твои
старания, которые видели, как ты колдовал перед самым взрывом! Твоя ложь
изобличает тебя.
