– Ты была непослушной и самовлюбленной сукой, сенатор. Интересно, проголосовал ли бы кто-нибудь за тебя, знай он о том, что ты собой представляла на самом деле? Разумеется, нет. Разумеется, нет. Разумеется, нет.
Что ж, он надеялся, что она получила незабываемое удовольствие от их встречи. Он, во всяком случае, остался доволен ею, И снова ощущал себя свободным. Свободным… свободным делать то, что хотел, потому что теперь она не могла помешать ему.
Почти свободным. Потому что оставалось еще несколько мелких проблем, которые ему предстояло уладить. Подчистить, так сказать, хвосты. Но это может подождать, у него еще есть время. Если он и был в чем-либо уверен, так это в том, что теперь само время выступало на его стороне.
…сорок третья
Всю вторую половину дня Карен провела в клинике, держа Джонатана за руку, гладя его по голове и разговаривая с ним. Просто так, на всякий случай. Она добрую сотню раз сказала сыну, что любит его. Или, может быть, даже больше, чем сто. Какая разница? Он все равно был в коме. Правда, если раньше Джонатан только и мог, что открывать и закрывать глаза, то теперь он еще и водил ими из стороны в сторону, следя за движущимися предметами. Шло время, и Карен становилось все труднее и труднее радоваться «незначительным улучшениям» в его состоянии.
Но врач не уставал подбадривать ее.
– Он делает маленькие шаги, но все равно движется вперед.
Какими бы маленькими они вам ни казались, это все равно шаги к выздоровлению. Мы должны ждать и надеяться.
Карен в отчаянии покачала головой. То же самое ей говорили Гиффорд и Робби. Может быть, пора начать прислушиваться к их словам?
Вернувшись домой, она засела за материалы по делу Окулиста и разложила бумаги на полу в кабинете. Психологический портрет и вспомогательная информация о личности преступника составляли одну стопку документов, фотографии с места преступления образовывали другую, а вокруг расположились отчеты ЗООП по каждой жертве вкупе с результатами виктимологического анализа. Протоколы допросов членов семьи, коллег по работе и знакомых лежали отдельно. Пол между ними усеивали отчеты судебно-медицинского эксперта, техников-криминалистов и данные из лаборатории.
Карен встала с коленей и сверху вниз посмотрела на документы, аккуратно разложенные на полу. Строгая организация и порядок. Совсем как у преступника.
Она присела на диван-кровать, приткнувшийся у длинной стены комнатки размером восемь на десять футов, и принялась мысленно перебирать содержимое всех документов, не задерживаясь на чем-либо конкретном. Кровавые рисунки на стенах, надписи, оставленные на каждом месте преступления, начиная с третьей, предполагаемой жертвы Окулиста, отрубленная левая рука, ножи, торчащие из глазниц. Вспоротые животы погибших женщин, которые как-то уж очень легко сдались убийце, не оказав ему серьезного сопротивления. Значит, имеет место тщательное планирование преступления. Интеллигентный убийца. Организованный преступник. Мысли ее совершили полный оборот, замкнув круг.
Запиликал дверной звонок. Она с трудом встала с дивана и побрела к входной двери. На крыльце стоял Робби с букетом цветов.
– Добрый день, мисс, не хотите ли сделать взнос в Фонд помощи офицерам полиций?
Карен распахнула проволочную сетку и ответила:
– Конечно, офицер, примите мое пожертвование.
С этими словами она ухватила его за отвороты куртки, притянула к себе и крепко поцеловала в губы. Отступив на шаг, она внимательно всмотрелась в его лицо.
– Надо не забыть выписать вам квитанцию. Для налоговой службы.
Он наклонился, подхватил ее на руки и внес в гостиную, где они еще раз поцеловались. Потом упали на диван, лаская друг друга губами и дав волю рукам…
Внезапно Карен остановилась. Спрятав лицо на груди у Робби, она накрыла его руку своей.
– Что случилось?
– Я не хочу спешкой испортить такой чудесный момент. Давай просто полежим немножко рядом, хорошо?
– Конечно.
В тишине шли секунды, слагаясь в минуты. Наконец Карен негромко поинтересовалась:
– Ты не возражаешь, если мы немного притормозим? Мне нужно время. Я не уверена, что знаю, чего хочу. Нет, не так. Я знаю, что мне нужно. Просто в последнее время случилось столько всего, что, быть может, нам лучше подождать…
Робби приложил палец к ее губам.
– Если ты хочешь подождать, значит, мы будем ждать. Думаю, что смогу пережить еще один холодный душ. Или даже несколько.
Оба улыбнулись.
– Спасибо.
– Пойдем перекусим. А потом сходим в кино. Чего сидеть дома? По-моему, небольшое развлечение нам не помешает.
Карен кивнула, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Хорошо, пойдем, только чуть погодя. А пока что мне очень нравится и здесь.
…сорок четвертая
– Итак, давай продолжим обучение. – Робби ухватил круглую лепешку с начинкой из сыра и мяса и поднес ее ко рту. – с чего нужно начинать, составляя психологический портрет насильника?
Карен развернула фольгу, в которую был завернут ее заказ.
– Не совсем подходящая тема для ужина, ты не находишь? Но если тебя она устраивает, то я согласна. – Она вздохнула и, опустив глаза, уставилась невидящим взором на столик. – Определение психологического типа преступника представляет собой важную задачу. Что же касается Окулиста, то я до сих пор не смогла ответить на этот вопрос. К какому типу убийц принадлежит этот человек?
– Я думал, он – организованный убийца.
– Да, это так. Но дело не только в том, организованный он или дезорганизованный. Ким Россмо – тот парень, которого я попросила составить географический профиль его преступлений, – предлагает классифицировать насильников и убийц по способу, который они используют для поиска своих жертв, а также по тому, как они нападают на них. Он подразделяет их на «охотников», «браконьеров», «охранников» и «трапперов». Я почти уверена, что Окулиста можно отнести либо к «охотникам», либо к «браконьерам». «Охотник» использует свой дом в качестве отправной точки, откуда он выходит на поиски жертвы. «Браконьер» тоже отправляется на поиски жертвы, но при этом базовой точкой для него служит не собственное жилище, а другое место. Это может быть что угодно – например, то место, где он работает, или любое другое помещение, в котором он чувствует себя вполне комфортно, пусть даже ему приходится преодолевать большое расстояние, чтобы добраться до него.
– Значит, Окулист – организованный «охотник» или «браконьер».
Карен подняла руку.
– Не торопись. Все не так просто.
– Почему-то я так и думал.
Карен улыбнулась.
– Если бы все обстояло так просто, то таким парням, как вы, не требовались бы такие люди, как мы. – Она отпила глоток чая со льдом и продолжила: – Существует три способа нападения на жертву. «Хищник» нападает на жертву сразу же, как только увидит ее. «Ловчий» находит свою жертву, а потом следует за ней некоторое время, прежде чем наброситься. «Засадник», то есть тот, кто сидит в засаде, похож на паука, заманивающего жертву в удобное место, где она окажется полностью в его власти, и только тогда набрасывается на нее. Исходя из того, что Окулист нападает на женщин в их собственных домах и, похоже, обладает развитым интеллектом, я рискну предположить, что он некоторое время следит за выбранным домом и изучает окрестности, прежде чем нанести смертельный удар. Вот почему он всегда предпочитает входные двери, которые скрыты от глаз прохожих на улице.
