А вот у Джонатана никого не было кроме нее.
…тридцать четвертая
Карен прибыла в Отдел поведенческого анализа, ОПА, в пять часов вечера. Сунув в щель сканера удостоверение личности, она распахнула тяжелые кленовые двери и направилась по узкому коридору в сторону офиса Томаса Гиффорда. Она чувствовала, что коллеги провожают ее взглядами, но делала вид, что ничего и никого не замечает, держа голову высоко поднятой и глядя прямо перед собой. Она пришла сюда по делу и не склонна была обсуждать с кем-либо из сотрудников свое отстранение от расследования, о чем, скорее всего, они и шептались между собой.
Карен остановилась перед столом секретарши в ожидании, пока та закончит разговор по телефону и положит трубку.
– Не могли бы спросить у шефа, не уделит ли он мне минутку времени?
– Разумеется. – Секретарша нажала клавишу, прошелестела в микрофон, что в приемной стоит Карен, и дала отбой. – Проходите. Он вас примет.
Карен поблагодарила ее и вошла в кабинет Гиффорда. Шеф собственной персоной восседал за письменным столом, а справа от Карен в кресле для посетителей вольготно устроился Франк Дель Монако. Он широко раскинул полные ноги, скрестив на объемистом животе пухлые пальцы. Мужчины смеялись, как будто кто-то из них только что рассказал пикантный анекдот.
– Агент Вей л! – проговорил Гиффорд, с усилием стирая улыбку с лица. – А я полагал, что вы сидите дома после отстранения от расследования.
– Мне нужно кое-что обсудить с вами, сэр. Это выяснилось буквально только что.
Она оглянулась на Дель Монако, который закусил губу, словно изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Должно быть, анекдот попался исключительно веселый. Не исключено, что в нем фигурировала она.
Гиффорд склонился над столом, перебирая какие-то бумаги. Вне всякого сомнения, это был лишь удачный предлог, чтобы не смотреть на Дель Монако и постараться сохранить серьезное выражение лица.
– Агент Дель Монако, – пробормотал шеф, – не могли бы оставить нас одних?
– Да, сэр. Конечно, сэр.
Дель Монако встал и повернулся, чтобы уйти. Он взглянул на Карен, и на лице его расплылась широкая улыбка.
Дверь негромко щелкнула, закрываясь за ним, и Карен шагнула вперед.
– Я хотела…
– Как ваш сын?
На мгновение она растерялась, уж слишком неожиданным оказался переход от деловых к личным вопросам. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы переключиться.
– Без особых изменений. Врачи говорят о незначительном улучшении.
– Хорошо. Это действительно хорошо. Незначительное улучшение все-таки лучше, чем никакого.
Карен растерялась, не зная, что ответить. Неожиданная заботливость босса ее смутила. Придя в себя, она пробормотала:
– Сэр, мне в голову пришла одна идея. Это связано с жертвой номер три. Той самой, относительно которой все сомневаются, что ее убил Окулист…
Гиффорд протестующим жестом выставил перед собой руку.
– Если я не ошибаюсь, вы отстранены от дела.
– Да, сэр, – покорно согласилась Карен.
Ей хотелось сказать ему, что хотя зарплату ей платит правительство, но на самом деле она работает на жертвы – и они не отстраняли ее от расследования. Вместо этого Карен решила высказать вслух менее скандальную мысль, которая пришла ей в голову.
– Но отстранение от работы не означает, что я могу отключить свои мозги. Мысленно я все так же работаю над делом и прокручиваю в голове возможные варианты.
– В таком случае побеспокойтесь о том, чтобы они в вашей голове и оставались. Я не хочу, чтобы стервятники из средств массовой информации совали мне в задницу микрофоны, требуя ответа, почему вы до сих пор на работе. У Бюро и так будет неприятностей выше крыши, когда они пронюхают, что вы избили своего мужа.
– Бывшего мужа. И, уж конечно, я не намерена общаться ни с кем из репортеров.
– Вам наверняка известно, что у этих шакалов есть свои способы добывать нужные сведения. И это все цветочки, а ягодки еще впереди, если ваш бывший супруг сам не позвонит в какую-нибудь газету.
Карен подавленно вздохнула Только недоставало, чтобы репортеры рылись в ее грязном белье!
– Сэр, давайте вернемся к жертве номер три. Я могу объяснить, почему место преступления выглядит по-другому и почему на нем отсутствуют признаки обычного почерка Окулиста.
Гиффорд утомленно потер покрасневшие глаза, а потом развернулся вместе с креслом к большому окну занимавшему всю стену, чтобы полюбоваться видом, открывавшимся со второго этажа.
– Мы уже столько раз об этом говорили…
– Тогда у меня не было доказательств. Теперь есть.
– Отлично. Расскажите о них Дель Монако, а уж он обсудит ваши новые сведения с остальными.
– Почему именно Дель Монако?
– Потому что впредь до особого распоряжения этим делом теперь занимается он.
Карен отвела глаза. Слова Гиффорда прозвучали как пощечина, но спустя мгновение, которое понадобилось для того, чтобы осмыслить услышанное, она сообразила, что этого следовало ожидать. Кто-то же должен был занять ее место.
– Я бы сама хотела сообщить о своей находке. Пока что это лишь мое предположение, и оно… может показаться кое-кому слишком смелым. Полагаю, что должна сама обосновать все, чтобы привлечь к нему внимание, которого оно заслуживает.
Гиффорд откинулся на спинку кресла и принялся раскачиваться взад и вперед, словно обдумывая ее слова.
– Все-таки я полагаю, что в ваших интересах держаться как можно дальше от дела Окулиста…
– Вы имеете в виду, как можно дальше от Бюро.
Карен ощутила, как сердце учащенно забилось в груди, поднимая давление, и ртутный столбик термометра устремился вверх, к опасной черте.
Гиффорд развернулся к ней лицом.
– Я имею в виду и то, и другое. Послушайте, – произнес он, понижая голос, – у вас хватает проблем и без того, чтобы Линвуд и шеф полиции сели вам на хвост.
– Линвуд и шеф полиции?
– Я стараюсь защитить вас изо всех сил.
– При всем уважении к вам вынуждена заметить, что я не нуждаюсь в защите.
– Нет, нуждаетесь, и еще как! – Он отвел глаза. – Мне уже звонили. На меня давят с самого верха. Я на вашей стороне, Карен, и отстаиваю вас, как только могу, потому что считаю вас чертовски хорошим психологом-криминалистом. Одним из лучших в моем отделе. А теперь прошу вас: не приносите свою карьеру в жертву этому делу. Сосредоточьтесь на том, чтобы опровергнуть выдвинутые против вас обвинения. А потом уже будем вместе думать об Окулисте. Если к тому времени он еще будет на свободе, вы получите дело обратно.
