Тем временем созданный им смерч опал и затих. Вершины
деревьев содрогнулись в какой-то странной конвульсии, словно протестуя, — и все
замерло. Ни ветра, ни птиц, ни зверей. Рендел замер. Так кто же управляет
ситуацией?
Молчание было нарушено звуком, уже знакомым врааду: хлопанье
широких крыльев, словно взмыла в воздух стая огромных птиц. Грохот эхом отдался
в голове.
Небо закрыла тень. Рендел поднял глаза.
В размахе крыльев они были не меньше, чем враады, и тела их
напоминали враадские — руки, ноги, туловище. Как только крылья все это
подымают, подумал мельком Рендел. Не иначе — колдовство. Летуны один за другим
спускались на землю, окружая враада. Часть сознания Рендела исступленно
вопрошала, чего ради он стоит как идиот и не нанесет первого удара. Но
самосохранение было сильнее. Он уже понял, как был глуп, когда понадеялся
покончить с ними одним ударом.
Одно из крылатых созданий приковыляло к Ренделу. Оно было
почти во всем подобно Ренделу — движения, дыхание. Подойдя поближе, оно
уставилось ему в глаза. Тезерени понял, что не в силах отвести взгляда.
Птицечеловек разинул острый клюв и что-то квакнул. Рендел хотел было покачать
головой, чтобы показать, что не понимает, но это было, по-видимому, излишне. Та
же часть его, что так безрассудно требовала действий, теперь беспощадно
указывала, что он под действием заклинания. Он, такой уверенный в собственной
силе, схвачен не пойми кем! И ведь он даже не почувствовал магии.
Пернатый вожак — похоже, таково было звание его
«собеседника» — приблизился еще и склонил голову, скосив круглый глаз.
Нечеловеческий глаз вдруг напомнил Ренделу… отца. Впервые враады встретились с
расой, чья надменность не уступала их собственной.
Вожак казался разочарованным. Он отвернулся… потом снова
повернул голову, очень медленно.
Когтистая лапа рванулась к лицу Рендела. И мир, который он
уже завоевал в своих мыслях, почернел.
— Съешь-ка это, девочка.
Шарисса помотала головой: она не хотела ничего от женщины
клана Тезерени. С тех самых пор, как три дня назад какой-то Геррод отыскал ее
без сознания возле обрыва, она была «гостьей» племени дракона. Три дня она не
произносила ни слова. За первые два патриарх успел запугать ее до полусмерти.
От одного его взгляда Шариссу била дрожь. А отец исчез, с ним что-то случилось!
Тезерени, конечно, хотели узнать, что именно, но откуда ей было знать об этом?
Геррод, тоже немало пугавший своим призрачным обличьем, объяснил,
как именно он се нашел. Похоже, патриарх устрашал своего сына не менее, чем ее.
Так или иначе, но Геррод все глубже кутался в плащ, пока не съежился так,
словно плащ облегал пустоту.
Баракас был груб. Его госпожа — сладкоречива, даже
заботлива. Но Шарисса молчала. Они не слишком настаивали: им еще нужна была
помощь Зери-старшего. А главное, стоит им открыто повздорить, и могут
попытаться восстать прочие кланы. Молчать было тяжело: ведь если кто в силах
выручить отца из призрачной страны, то это патриарх Баракас. Он знает больше
всех об этой земле…
Напряжение этих трех дней сделало свое дело. Она исхудала и,
может быть, уже не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Главное, ее ни на
миг не оставляли одну. «Заботливый» (словечко Альции) клан следил за своей
«подопечной» днем и ночью.
Ее потревожил нетерпеливый вздох ее последнего стражника.
— Эй, слабачка! Я оставлю это здесь. Когда перестанешь
глотать слезы, можешь съесть это… хотя тот, кто сам не может наколдовать себе
поесть…
Даже когда голос стих, Шарисса знала, что она не одна. Как
большинство враадов, Тезерени не испытывали сочувствия к тем, кто не может
самостоятельно прокормиться. Эту ехидную тетку вскоре сменит другая, так что
надо радоваться и кратковременному уединению.
Они правы! Просто слабачка! Шарисса жестоко укоряла себя.
Она поднялась, села и медленно пододвинула к себе еду. Аппетитный запах
защекотал ноздри. Нельзя не согласиться с тем, что патриарх обращается с ней
хорошо — на первый взгляд. Так что же ей теперь делать? Нет никакой возможности
уйти из города, будучи под надзором пары десятков, если не больше, Тезерени, не
говоря уже о самых подозрительных из все еще беснующихся на праздничных улицах
враадов. Шарисса не была уверена в прочности положения отца у патриарха. Не
пошлет ли он за ней драконов? Не осадит ли замок? Даже Сирвэк, какой он ни
замечательный, вряд ли устоит против всего клана.
— Шарисса Зери…
Ледяной холод скользнул вдоль позвоночника и разлился по
всему телу.
В проеме стоял, как всегда закутанный в плащ, Геррод.
— Тебе лучше?
Он пока не проявлял ничего, кроме уважения. Рядом с
остальными его, пожалуй, можно было счесть безвредным. Но Шариссе он не
нравился. Геррод жил в двух мирах, и даже от собственного отца и повелителя у
него было множество тайн. Дру бы сказал, что он — замечательный пример
враадской двойственности. Шарисса чувствовала эту его двойственность, даже если
он молчал.
— Что тебе надо?
Геррод, скрестив ноги, уселся на воздух и подплыл ближе —
слишком близко.
— Это глупо. Каждая минута уменьшает шансы господина Зери. Я
знаю, где он может быть, все остальное я уже обыскал. — По горечи тона Шарисса
почувствовала, что он действительно сделал почти все. Впервые у нее появилось к
нему нечто вроде симпатии. — Я знаю: он за пеленой. — Полускрытое лицо
приблизилось. — Но как он это сделал? Расскажи.
— Неважно, — она решила, что полуправда может помочь, —
этого пути все равно больше нет. Он прошел, но не может вернуться. И никто не
может отправиться вслед.
— Вот как? — Геррод выпрямился. Из темноты под капюшоном
заблестели глаза. — Так все же был путь…
Что он собирался сказать, Шарисса так и не узнала. Появился
очередной Тезерени в доспехах, запыхавшийся от спешки.
— Геррод! Ты нужен отцу! Что-то…— Взгляд прибывшего метнулся
к Шариссе, но он явно счел ее недостойной внимания. — Чего-то недостает! Беги!
Геррод помялся, словно собираясь возразить, но только
закутался глубже в плащ.
— Где он, Лохиван?
— Эфраим…— И оба брата растаяли. Шарисса снова осталась
одна. Видать, в клане дракона не в моде долгие прощания, подумала она.
Великий план патриарха под угрозой. Это ясно — недаром они
так засуетились. Шарисса не знала, связано ли это с исчезновением ее отца. Но
она ощущала, что враады столкнулись с чем-то за пределами их надменных планов и
бесчисленных возможностей.
