— Во всяком случае, ничего важного.
— Ничего, кроме тех отчаянных слов…
— Оставь это, Баракас, дорогой мой.
Этот гортанный голос мог принадлежать только одной женщине
клана Тезерени. Только она отваживалась заговаривать с главой клана, находясь
позади него. Она изящно вплыла в залу. Облаченная в зеленую чешую
королева-воительница ростом не уступала самому Баракасу. Ее лицо было скорее
запоминающимся, чем красивым, но грация во всем — даже в дыхании — придавала ее
образу глубину, которой недоставало большинству враадок. Меленея была соблазнительницей;
вошедшая — королевой.
— Альция, — Баракас коснулся ее руки. Остальные Тезерени — и
Геррод первый — преклонили колени.
— Леди Альция, — пробежал шепот.
— Матушка, — прошептал Геррод и еще несколько избранных.
— Остальные недовольны, Баракас. Тебе надо бы порадовать их
новой дуэлью или другим развлечением.
— Хорошо, разрешаю.
— И у тебя на каждой крыше по всаднику на драконе. Им там
неудобно. — Она улыбнулась изящными губами.
— Ладно. — Баракас махнул рукой одному из приближенных и
щелкнул пальцами. Тот встал, поклонился и исчез. — Где ты была, Альция? Тебе
кто-то нужен?
— Нет. Я говорила с той чертовкой, которую так обожает наш
Риган. — Она смерила взглядом старшего сына. Не все дети Баракаса были от нее.
Наследник и Геррод — были. И Рендел. Геррод часто удивлялся, что он и здоровяк
Риган — родные братья.
Наследник — его титуловали так только потому, что Баракас
считал необходимым на всякий случай подготовить его к этой роли — принял
невинный вид. Его страсть к Меленее была общеизвестной тайной Тезерени. А
чаровница порой забавы ради заставляла Ригана выглядеть большим ребенком.
Альция не любила, когда ее людей — в особенности сыновей — дурачат, даже если
они сами прикладывают к тому все усилия.
— Ты выходил за последний час? — спросила мужа Альция.
— Нет. Появились кое-какие мелкие трудности с переходом. Я
был занят ими.
— Рендел? — напряглась Альция. — Что-то не так? Он…
— С ним все в порядке, — соврал Баракас. Опровергнуть его не
отважился никто, только Геррод вздрогнул. — Он сейчас выполняет поручение.
Бояться нечего. Да, ты что-то хотела мне сказать?
— Хотела. Город сотрясается от страшного ветра. Защитные
заклинания слабеют.
— Так и должно быть. Нимт слабеет. Потому-то наша работа и
важна. Геррод!
— Жду приказаний. — Тезерени вскочил и вытянулся перед
отцом.
Баракас придирчиво оглядел его. Альция горделиво вскинулась:
Ригана и прочих пусть воспитывает отец, но Геррод и Рендел были ее любимчиками.
Она была чужаком среди Тезерени, и в этих двоих проявился ее род.
— Ты вроде бы неплохо знаешь почтенного Зери, — буркнул
Баракас. — Отправляйся к нему в гости и приведи его сюда. Нехорошо, когда
партнер… ленится посмотреть на итог своей работы.
— Нам он не нужен, отец! — проворчал Риган.
Геррод усмехнулся, зная, что капюшон скроет ухмылку. Стоило
Ригану раскрыть рот, он, как обычно, садился в лужу.
— Нам он не нужен! — упрямо продолжал наследник. — Чужак уже
дал нам все, что мог! Теперь его место — на площади со всеми.
Наступила пауза. Баракас сделал шаг вперед и наотмашь
хлестнул сына рукой. Наследник грянулся о каменный пол, и в полу появилась
трещина в ярд длиной. Леди Альция осталась стоять с непроницаемым лицом.
— Ему дан знак дракона — мой почетный знак! Не сметь
говорить так без разрешения! — Баракас обернулся к младшему: — А ты, Геррод,
можешь убираться! — Голос его легко перекрыл бы драконий рев. Юный Тезерени
поспешил подчиниться и исчез, в душе радуясь тому, что можно побыть вдали от
этого скопища полоумных. Так он про себя именовал свою семью.
Пустота.
Что можно поделать с пустотой?
Этот вопрос не отпускал Дру, пока он беспомощно плавал в… в
ничем. Ничто. Да, так лучше. И короче. Почему-то это его успокоило. На сотню
вздохов.
Вздохи. Здесь нечем было измерить время, да и времени-то не
было. Только вздохи. Но… дышать, как вдруг понял Дру, не обязательно. В Ничто —
не обязательно.
Что же делать? Несколько бесплодных попыток показали:
враадская магия не работает. Даже в хаосе Нимта Дру не мог себе представить,
что настанет час, когда в его распоряжении не будет колдовства. Он мог
отказываться от магии, избегать ее, но знал: в случае чего магия с ним.
В отчаянии он попробовал дергать руками и ногами, словно
пытаясь вынырнуть из воды. Это оказалось непросто: главное, совершенно
непонятно, есть ли результат. Все везде одинаково, и ни ветерка на лице. Скоро
он бросил безнадежные попытки. Двигаться? Куда? Ниоткуда никуда?
Какая-то часть его была в восторге. Страна за пеленой тумана
была прекрасна и удивительна, но вот этого враады даже вообразить себе не
могли. Что же это за пустота? Действительно — ничто? Если он… упал в ничто, то
наверняка не первый. И что сталось с остальными?
Дру решил отдохнуть — вроде ничего другого не оставалось.
Только теперь сказалась усталость после путешествия за грань Нимта. Может,
что-нибудь придет в голову после отдыха. Может, что-нибудь изменится, когда он
проснется.
Он закрыл глаза — и открыл, освеженный, словно проспал много
часов. Враад вздрогнул. Откуда вдруг столько сил?
В поле его зрения вплыл шарик. Дру вздрогнул: это был первый
встреченный им в Пустоте предмет. Впрочем, шарик оказался из его кармана.
Многие другие его вещи плавали рядом. Значит, он все-таки движется. Хотя и
медленно. И значит, он все же спал. Дру осознал, что плыть в Пустоте он может
до скончания… всего.
Вот он какой, враадский ад.
Дру одну за другой изловил выскользнувшие из кармана вещи.
На всякий случай он все их внимательно рассмотрел: вдруг что-то поможет. Но
здесь все они — бесполезные побрякушки. Там они были могучими волшебными
вещами… а тут враадская магия не работает.
Раздраженно он взял зеркальце — дома он мог наблюдать в нем
за тем, что делалось в дальних краях, а тут только за собственной перекошенной
физиономией — и отшвырнул прочь. И, к своему ужасу, полетел в противоположную
сторону.
Недалеко — но оставшиеся вещи остались за пределами
досягаемости.
