Интересно, подумал вдруг враад, насколько далеко он уже
ушел? Где-то тут должен уже быть второй кряж, но его было не видно. Шапки
древесных крон закрывали небо. В такой темноте будет трудновато искать дорогу…
хотя на худой конец всегда можно изменить зрение. Или ненароком ослепнуть.
Он отгонял от себя мысль, что, вполне возможно, он уже зашел
на кряж. Дру, конечно, принадлежал Нимту, но… Стоит только взглянуть на тусклые
серые деревья над головой.
Тусклые? Серые?
Лес тускнел. Медленно, но верно. Враад выругался. Столько
времени потратить на дурацкие мысли!
Отбросив осторожность, Дру помчался вдоль линий. Деревья,
словно нарочно, закрывали путь, и Дру, даже зная, что они становятся все более
бесплотными, огибал их, а не бежал насквозь. Линии уже начали соединяться.
Почему же он еще не на месте? Еще пару шагов. Пару шагов.
И тут Дру увидел. Он нашел точку перехода. Или, вернее, она
нашла его.
Она появилась перед самым носом, огромная пульсирующая точка
света и тьмы. Увеличиваясь, она сияла, как солнце; сокращаясь, была чернее
чернейшей из пещер. Дру не успел удержать равновесие — и полетел лицом вниз.
Дру почувствовал прикосновение травы. Несуществующей в
Нимте.
— Серкадион Ма… — Слова замерли, когда он увидел у себя над
головой пульсирующую энергию.
Тьма, гораздо более глубокая, чем тень от леса, росла,
увеличивалась в размерах, а лес тускнел.
Его не очень интересовало, что будет, если он останется так
близко. Храбрость храбростью, но инстинкт самосохранения сильнее. Вставая, Дру
проклял враадское высокомерие, завлекшее его в эту заварушку. Он мог все
выяснить другими способами, но даже не рассматривал их, предпочитая встретиться
с тайной лицом к лицу. Теперь, похоже, придется расплачиваться за ошибку.
Забыв о достоинстве, волшебник побежал обратно той же
дорогой, по которой пришел. Теперь он не обращал внимания на деревья и бежал
прямиком сквозь них, надеясь, что все это призраки. Иначе его ждала мучительная
смерть.
Туман сгущался одновременно с тем, как тускнел призрачный
пейзаж. Деревья были теперь не более чем тенями, а непривлекательная
поверхность Нимта оставалась почти столь же темной. Словно он оказался
пойманным между ними двумя, не существуя ни в одном. Он едва не поддался
нахлынувшей на него панике. Дру остановился. До сих пор он не слишком
задумывался, но это могло оказаться более опасным, чем туман. Где-то здесь был
кубик, его маяк к действительности. Оставалось только почувствовать его
присутствие.
Но отыскать кубик оказалось не проще, чем отыскать лошадь.
Его обостренные чувства не находили ничего, в какую бы сторону он ни
поворачивался. Это было все равно что оказаться зарытым в землю, быть
отрезанным от всего. Дру даже не мог ощутить силовые линии, он словно попал в
некое подобие лимба.
Оставалось только одно, хотя что-то внутри него
предупреждало, что применение враадского волшебства может с равным успехом
привести и к спасению, и к смерти. Дру должен был воспользоваться единственным
оставшимся у него средством… если оно еще осталось у него.
Внутренне сжавшись, Дру выпустил заклинание телепортации.
Если обычно он делал это почти не задумываясь, теперь заклинание нужно было выполнять
постепенно, опираясь на каждое успешное действие.
Медленно последние осколки пейзажа Нимта и его призрачного
собрата обратились в ничто, остались только туман и странная белизна, словно
воплощенное ничто. Тело Дру сжимала боль, он не мог расслабиться, понимая, что
не будет в безопасности, пока не встанет на твердую землю.
— Папа…
Голос Шариссы! Воодушевленный, маг продолжал. За всю свою
жизнь он никогда так не возился с заклинанием. Пот лился по всему телу, каждый
мускул сжимала боль. Еще чуть-чуть…
Когда он слышал это раньше?
Нет! — простонал он мысленно. — Я смогу это! Я смогу!
Скалистая земля, терзаемая ветрами, внезапно предстала его
глазам, отчего он почти лишился чувств. Никогда прежде Дру не думал, что будет
так счастлив увидеть недружелюбный Нимт.
— Папа! Я иду! Держись!
Выпрямившись, преодолевая боль в каждом мускуле, Дру увидел
тоненькую фигурку своей дочери, бегущую к нему. Оказывается, он стоял посреди
поля. Не совсем в том месте, куда он намечал попасть, но достаточно близко.
Насколько мог себе позволить.
С огромным облегчением Дру отер пот с лица. Вытирая слезы с
глаз, он моргнул и уставился на свои ладони.
Они стали прозрачными настолько, что сквозь них было видно
Шариссу.
— Нет! — Что-то, чему нельзя было сопротивляться, потянуло
его. Он чувствовал себя так, словно его тело рвется на части. Нимт… и Шарисса…
опять начали таять.
— Папа! Беги ко мне! Ты еще слишком бли…
Ее слова растаяли вместе с остатком мира. Взгляд Дру перебегал
из стороны в сторону в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы остановиться.
Ничего. Даже туман исчез. Оставалась только белая пустота, которую Дру заметил
во время телепортации.
Теперь Дру плавал в этой пустоте… не имея ни малейшего
представления о том, где он и как спастись.
Глава 5
Геррод старательно смотрел в пол, радуясь, что любимый
неуклюжий плащ так хорошо закрывает лицо. Он надеялся, что Баракас не заметит,
как дрожит его сын.
К Ренделу так бы не обратились, думал Геррод. И это было
верно; впрочем, Рендела ожидало куда худшее, если он в самом скором времени не
выйдет на связь. С заклинанием все было в порядке, но то ли Рендел покинул его
область действия, то ли просто не пожелал отвечать.
Это оказалось последней каплей. Уход этого наглого чужака
Зери и его отказ вернуться пребольно ударили по самолюбию патриарха. Какое-то
время Баракас метал громы и молнии, причем не только фигурально, а теперь впал
в молчание, что было гораздо опаснее. Геррод не раз бывал мишенью отцовского гнева,
и он предпочитал первое.
— Что же он замышляет?
Это были первые слова, сказанные Баракасом за последние два
часа.
— Кто? Чужак?
— Зери, кто же еще!
Рендел, к примеру, подумал Геррод. Или даже Эфраим. Неужто
ты совсем ослеп, отец? Он прокричал бы это вслух, но слишком хорошо знал, к
каким результатам это может привести.
— Ты сказал ему не больше, чем пересказал мне?
