— Тень Бартука собственной персоной? — возразила девушка. —
И не будет больше Норрека Вижарана, не станет его разума, его души… и если
доспехи продолжат то, что начали, полагаю, скоро ты даже внешне превратишься в
подобие своего предшественника. Бартук будет носить доспехи. Бартук, вернувший
себе свою роль. Бартук, погубивший множество невинных, он, а не ты — убил твоих
друзей…
Друзья… Ужасные образы изувеченных, окровавленных тел Сэдана
Триста и Фаузтина вновь расцвели в осаждённом мозгу Норрека. Они были жестоко
убиты, и с тех самых пор он каждую секунду терзался страшной виной за их
гибель. Он ясно помнил, как доспехи прикончили каждого из них, а теперь Кара
говорит о новых грядущих смертях.
Он чуть опустил шлем, борясь с самим собой.
— Нет, я не могу позволить, чтобы такое случилось… не могу…
Но руки сами собой поднялись снова, и шлем оказался над
головой.
— Нет! — взревел Норрек, обращаясь к магическим латам. — Она
права, будьте вы прокляты! Я не хочу быть частью вашего кровавого предприятия…
Но это же глупость… — зашептал голос в мозгу, так похожий на
его собственный. — Сила твоя… ты можешь делать с ней всё, что пожелаешь… мир
порядка, где не будет больше войн между королевствами, где не станет бедняков…
вот истинное наследие… вот о чём думал Бартук…
Звучало это прекрасно. Просто опустить шлем на голову — и
Норрек сможет изменить мир, сделать его таким, каким он должен быть. Демоны
станут служить его монументальной задаче, их воля подчинится власти Полководца.
Он создаст государство, которому даже Небеса позавидуют.
И всё, что надо для этого, — надеть шлем, принять свою
судьбу…
Вдруг он почувствовал, как Кара пошевелилась…
Одна рука соскользнула со шлема, стискивая запястье колдуньи
железной хваткой, — девушка даже охнула. Из её кулачка выпал мерцающий кинжал,
сделанный из слоновой кости.
Она хотела воспользоваться им… убить его.
— Глупая женщина… — фыркнул Норрек, не замечая, что голос
его звучит уже как-то не так. Он оттолкнул её, бросая на песок. — Лежи тут!
Через мгновение я разберусь с тобой!
Несмотря на предупреждение, тёмная волшебница попыталась
подняться, но выросшие из земли песчаные руки пригвоздили её к месту. Ещё одна
струя песка засыпала рот, предотвращая возможность произнести какое-нибудь
заклинание.
С горящими от предвкушения глазами Норрек снова взял шлем и
возложил его себе на голову.
Мир, которого он никогда не знал, лежал открытым перед ним.
Он увидел, какой мощью владеет, увидел легионы, которыми может командовать.
Всё, чему помешал когда-то один приятель-Вижири, может ещё свершиться.
Кровавый Полководец снова жив.
Но Полководцу нужны солдаты. Оставив Кару барахтаться на
земле, Норрек взобрался на вершину дюны и взглянул на Лат Голейн. С алчным
интересом наблюдал он за демонами-воинами, вгрызающимися в стены и ворота. От
кровавого разрушения город отделяют разве что минуты. Он может позволить своему
войску повеселиться, позволить прокатиться по Лат Голейну, убивая каждого
мужчину, женщину или ребёнка, а потом известить их о своём возвращений в мир
смертных.
Он представил текущую повсюду кровь, — кровь всех тех, кто
боялся и ненавидел его. Кровь тех, кто канет в небытие по его приказу…
Дюна внезапно разверзлась, и из песка выпрыгнули две тёмные
фигуры. Две пары сильных рук схватили его за запястья, заводя их за спину.
— Привет… старый друг… — прошептал с одной стороны до ужаса
знакомый голос. — Прошла… целая жизнь… с тех пор… как мы… не виделись…
Норрек вздрогнул, узнав голос:
— С-Сэдан?
Он повернулся туда, откуда шёл голос, и оказался лицом к
лицу с шелушащейся, гниющей головой своего мёртвого компаньона.
— Ты… не забыл нас… как мило… — Омерзительная образина
улыбнулась, демонстрируя почерневшие десны и жёлтые зубы.
Лишённый возможности бежать, Норрек повернул голову в другую
сторону — и обнаружил там Фаузтина. Воротник убитого Вижири съехал, открывая
запёкшуюся, покрытую коростой рваную дыру на месте горла.
— Нет… нет… нет…
Они стащили его с дюны вниз, туда, где все ещё боролась с
песком Кара, стараясь освободиться.
— Мы пытались… повидаться с тобой… на корабле… Норрек, —
продолжил Трист. — Но ты… кажется… не слишком хотел… видеть… нас…
Их глаза не моргали, а зловоние смерти становилось тем
тяжелее, чем дольше они держали его близко к себе. Само их присутствие так
ошеломило Норрека, что даже доспехи не могли вернуть контроль над ним.
— Простите! Простите! Сэдан, Фаузтин, простите меня!
— Он просит… прощения… Фаузтин, — прокомментировала жилистая
нежить. — Ты знаешь… за что?
Норрек взглянул на верзилу Вижири, тот серьёзно кивнул.
— Мы принимаем… твои извинения… но… боюсь… у нас нет выбора…
в том… что мы должны… сейчас сделать… друг мой…
С поразительной скоростью и силой Сэдан Трист сбил шлем с
головы Норрека.
Мститель как будто снёс ветерану череп, так велика была боль
потери. Теперь Норрек по-настоящему понимал, что чувствовал Злорадный. Он
закричал, дёргаясь с такой яростью, что даже захватившим мертвецам стало сложно
бороться со своим пленником.
— Держи… его! Держи…
Обе латные перчатки вспыхнули багровым. Даже скрученный свирепой
агонией Норрек заметил это и испугался… испугался за своих друзей, которые один
раз уже умерли из-за его неспособности остановить действия проклятых доспехов.
Он прекрасно понимал, почему их неуспокоенные души последовали за ним.
Несправедливость требует возмездия. К сожалению, доспехи не собирались давать
им такую возможность.
Пространство вокруг Норрека взорвалось, отбросив нежить так,
что они врезались в дюну, с которой только что спустились. Солдат с ужасом
смотрел на два тела, боясь, что они погибли — могут ли погибнуть трупы? — ещё
раз.
— Нет! Только не это! Я не могу позволить вам снова
растерзать их!
Бывалый боец стиснул одной своей рукой другую, и хотя обе
они сопротивлялись, его решимость не смогло победить сейчас даже наследие Бартука.
Норрек рванул, собственные страдания лишь увеличивали его силу…
Правая перчатка подалась.
