— Меня зовут Кара Ночная Тень, — ответила девушка, опускаясь
на колени, чтобы удобнее было смотреть ему в лицо. Тонкая рука нежно
притронулась к щеке мужчины. — Так больно?
По правде говоря, её прикосновение очень понравилось ему, но
он решил лучше не говорить об этом.
— Нет. Ты целитель?
— Не совсем. Я последователь Рашмы.
— Колдунья?
Удивительно, это допущение не шокировало его, как могло бы
когда-то. В последнее время все вокруг Норрека было связано со смертью или и
того хуже. Колдунья вполне вписывалась в общую картину, хотя мужчине пришлось
признать, что столь привлекательной тёмной волшебницы он ещё не встречал.
Несколько приверженцев её веры, попадавшихся на его пути, были суровыми
личностями, мало чем отличающимися от мертвецов, с которыми якшались.
Солдат понял, что хотя она назвала ему своё имя, сам он так
и не представился:
— Меня зовут Норрек…
— Да. Норрек Вижаран. Я знаю.
— Откуда?
Он припомнил, что она уже окликала его по имени, хотя,
насколько он знал, они никогда прежде Н, встречались. Он бы наверняка не
забыл.
— Я охотилась за тобой с тех самых пор, как ты вышел из
гробницы Бартука с доспехами.
— Ты? Но почему?
Она откинулась назад, очевидно, довольная, что он не слишком
переживает оттого, что им пришлось покинуть загадочное жилище Горазона.
— Вместе с Вижири мой народ взял на себя ответственность за
сокрытие заколдованных останков Полководца. В то время мы не могли уничтожить
ни тела, ни доспехов, но могли спрятать их от тех, кто пожелал бы использовать
броню в грязных целях, — от корыстных магов или смертоносных демонов.
Норрек вспомнил чудовищное морское создание.
— А почему демонов?
— Бартук начинал пешкой в их лапах, но, как ты должен знать,
ко времени его смерти даже властители Ада с благоговением взирали на его силу.
И хотя в доспехах осталась лишь часть его былой мощи, её достаточно, чтобы
полностью нарушить неустойчивое равновесие между жизнью и смертью в этом мире…
и даже, возможно, за его пределами.
После всего, что видел боец, ему не составило труда поверить
девушке. Норрек, шатаясь, встал на ноги, Кара поддерживала его. Он взглянул на
девушку, размышляя о том, что только что случилось.
— Ты спасла меня.
Она, словно смутившись, отвела взгляд.
— Ну, я принимала в этом участие.
— Иначе я бы погиб, правильно?
— Весьма вероятно.
— Значит, ты спасла меня. Но почему ты так сделала? Почему
просто не оставила умирать? Если бы меня не стало, доспехи никуда бы не делись
без хозяина. Они бы лишились силы!
Кара посмотрела ему в глаза:
— Ты не хотел носить проклятые доспехи Бартука, Норрек
Вижаран, ты не выбирал их. Это они выбрали тебя, хотя я не знаю почему. Но, что
бы они ни сделали, какие бы грязные фокусы ни устраивали, я чувствую, что ты
невиновен, а значит, заслуживаешь шанса на жизнь.
— Но ведь из-за них могут погибнуть ещё люди! — В его словах
звучала такая горечь, что колдунья немного отодвинулась. — Моих друзей,
человека в таверне, экипажа «Ястребиного огня», этой ведьмы — их уже нет!
Сколько ещё должно погибнуть — и погибнуть на моих глазах?
Девушка опустила ладонь ему на руку. Норрек испугался за
колдунью, но доспехи ничего не сделали. Возможно, заключённое в них зло
задремало на время или выжидало подходящий момент для удара.
— Есть способ покончить со всем этим, — отозвалась Кара. —
Мы должны снять доспехи.
Норрек расхохотался. Он смеялся долго и громко — и без
всякой надежды.
— Женщина, ты думаешь, я не пробовал? Ты думаешь, я первым
делом не пытался стянуть перчатки, не сдирал с себя пластины? У меня даже не
получилось сбросить эти чёртовы сапоги! Они срослись с моим телом, стали моей
плотью! Единственный способ снять доспехи — это содрать их вместе с кожей!
— Я понимаю: это трудно. И понимаю также, что при многих
обстоятельствах ни у одного заклинателя не хватит силы исправить то, что
натворили доспехи…
— Тогда на что тут надеяться?! — раздражённо рявкнул солдат.
— Зачем ты не позволила мне умереть? Так было бы лучше для всех!
Несмотря на его вспышку, черноволосая девушка осталась
спокойна. Прежде чем ответить, она оглянулась по сторонам, словно ища кого-то
или что-то.
— Он не пошёл с нами. Я должна была догадаться.
— Кто… Горазон?
Кара кивнула.
— Значит, ты тоже узнал его?
Норрек, вздохнув, объяснил:
— Мои воспоминания… мои воспоминания так перепутались.
Некоторые — мои, я знаю это, но другие… — Он помедлил, уверенный, что девушка
сочтёт его помешанным. — Другие, думаю, принадлежат Бартуку.
— Да, очень может быть.
— Это тебя не удивляет?
— По легендам, Полководец и его кровавые доспехи были одним
целым. Он вселял в них одно могущественное колдовство за другим, превращая их в
нечто большее, чем просто куски железа. Ко времени его смерти латы стали чем-то
вроде верного пса, своей магией защищая Бартука и сражаясь за него так же
жестоко, как стал бы биться он. Неудивительно, что его жизнь отпечаталась на
них… и что некоторые из его мерзких воспоминаний просочились в твой разум.
Измученный солдат содрогнулся.
— И чем дольше я ношу их, тем больше уступаю, теряя себя.
Придёт время, и я действительно стану думать, что я Бартук!
— Вот почему мы должны снять их. — Кара нахмурилась. — Мы
должны попробовать убедить Горазона совершить это. Я чувствую, он единственный,
кто способен…
Норреку подобное предложение не слишком понравилось. В
последний раз, когда они с бородатым стариком видели друг друга, доспехи
среагировали немедленно и с явным злым умыслом.
— Это может опять разбудить доспехи. Возможно, именно потому
они сейчас такие тихие. — Внезапно его озарило: — Им нужен он. Им нужен
Горазон. Все эти треклятые походы, все, через что они меня протащили, — из-за
того, что они хотят прикончить братца Бартука!
Выражение лица девушки говорило, что и она пришла к такому
же выводу.
