— Мой друг… затронул… интересный вопрос. Ты… став нашим…
добрым союзником… наверняка… захочешь получить… назад… кинжал… а? — И когда
девушка не ответила, Трист добавил: — Не та сделка… при которой… мы проживём…
долго… если ты понимаешь… что я имею… в виду.
Кара прекрасно понимала. Кинжал не только давал им власть
над ней, но и поддерживал их существование на уровне смертных. Ритуальный
клинок вызвал фантом Фаузтина, и забрать кинжал у него означало бы, что оба
тела просто рассыплются в прах и мстительные тени вернутся в загробную жизнь навсегда.
Парочка этого не желала.
— Ты поможешь нам… если потребуется. Ты будешь служить…
прикрытием… как плащ… заслоняя правду… от того… с кем мы… встретимся. Ты
сделаешь… то… что мы… не сможем… при свете дня… когда все видно…
И в третий раз моргнул Фаузтин — весьма печальный признак.
Никогда ещё он не проявлял так заметно своего интереса к их беседам,
предпочитая, чтобы все исходило от его более разговорчивого компаньона.
Трист поднялся с неизменной улыбкой на губах. Чем больше
Кара Ночная Тень думала об этом, тем больше осознавала, что улыбка никогда не
покидала лица хитрого покойника, разве что он сам насильно сгонит её, как
тогда, когда еда раздосадовала его. То, что она принимала за весёлый нрав, было
просто застывшим отпечатком смерти на лице Триста. Мертвец наверняка будет вот
так же улыбаться, вырывая сердце из груди своего предателя-компаньона Норрека.
— А так как нам надо… чтобы ты сотрудничала… мой друг
предложил… сделать тебя… ещё больше… послушной.
Сэдан и Вижири приблизились к девушке. Кара спрыгнула с
кровати.
— У вас есть кинжал. Других оков не требуется.
— А Фаузтин… считает… наоборот… Извини.
Несмотря на малую вероятность того, что кто-то услышит её,
девушка открыла рот, собираясь закричать.
Маг моргнул в четвёртый раз — и с губ колдуньи не слетело ни
звука. Собственная беспомощность испугала и разъярила бледную девушку. Кара
знала, что многие практики, сведущие в её искусстве, могли бы обратить нежить в
молчаливых покорных слуг. Ещё несколько лет, и она сама была бы способна на
такое. А вместо этого эти упыри превращают её в куклу — и теперь намерены ещё
крепче опутать невидимыми цепями.
Зловещая ухмылка Триста застыла, его бельма уставились на
Кару. Смрад разложения ударял в ноздри всякий раз, когда гниющая нежить
произносила слова:
— Дай мне… твою левую… руку… будет… не очень… больно.
Выбора у неё не было — против своего желания Кара
повиновалась. Сэдан Трист взял её руку своими заплесневелыми пальцами так
ласково, будто они с юной волшебницей вот-вот станут любовниками. При этой
мысли по спине Кары побежали мурашки. Она слышала такие истории раньше…
— Я потерял… вместе с жизнью… многое… женщина… очень многое…
Тяжёлая рука упала ей на плечо. Трист кивнул, насколько
позволяла свороченная шея, и отступил на шаг. До боли сжимая руку девушки, он
развернул её ладонью вверх.
И Фаузтин погрузил в неё мерцающий кинжал.
Кара задохнулась — и поняла, что хотя и ощущает некоторое
неудобство, настоящей боли не чувствуется. Она ошеломлённо смотрела, не вполне
веря своим глазам. Изогнутое лезвие вышло с тыльной стороны ладони дюйма на
два, но ни капли крови не брызнуло из раны.
Кинжал засветился ослепительно жёлтым, купая ладонь в
сиянии.
Вижири, наконец, попытался что-то сказать, но только
тихонько вздохнул.
— Позволь… — прорычал Трист. Буравя взглядом пленную, он
заговорил словно нараспев: — Наши жизни… твоя жизнь… Наши смерти… твоя смерть…
Наша судьба… твоя судьба… связаны этим… кинжалом и твоей… душой…
Тут Фаузтин выдернул клинок и поднёс его к лицу Кары,
показывая, что кровь не запятнала кинжал. Потом он указал на её руку.
Девушка изучила свою ладонь, не найдя на ней ни малейшего
шрама. Маг-нежить призвал могущественное колдовство для своего жуткого деяния.
Трист подтолкнул её к кровати, ведя молодой женщине сесть.
— Теперь мы… одно. Если мы… проиграем… проиграешь… и ты.
Если мы погибнем… или ты предашь нас… тебя ждёт… то же… самое… помни об этом…
всегда…
Кару трясло мелкой дрожью, и она ничего не могла поделать.
Теперь они привязали её к себе куда надёжнее, чем прежде. Если что-то случится
с нежитью прежде, чем они завершат свою жуткую задачу, душа Кары будет
повергнута в преисподнюю вместе с ними и будет обречена вечно скитаться, не
зная покоя.
— Не нужно было этого делать! — Она искала проблеск
сочувствия, но не находила. Для них ничто не имеет значения; кроме мести. — Я
бы и так помогла вам!
— Теперь… мы будем уверены… что ты поможешь. — Трист и Фаузтин
вновь отступили в дальний угол. Ритуальный кинжал засветился золотым. — Теперь,
мы не будем бояться… фокусов… когда ты встретишься… с колдуном.
Несмотря на то, что с ней только что сделали, при последнем
слове Кара насторожилась:
— С колдуном? В Лат Голейне?
Фаузтин кивнул. Сэдан Трист пригнул голову к плечу — или её
вес просто оказался слишком велик для остатков шеи.
— Да… Вижири… как мой друг… здесь… старик… много знает…
известен… под именем… Дрогнан.
— Меня зовут Дрогнан, — представился, вступая в покои, маг.
— Пожалуйста, присядь, Норрек Вижаран.
Солдат обвёл взглядом пристанище Вижири, и прежнее
беспокойство Норрека увеличилось тысячекратно. Этот древний, но такой
внушительный и пугающий старик не только с лёгкостью увлёк опытного бойца за
собой, но и прекрасно знал, что произошло с Норреком — включая и поиск чёртовых
лат.
— Я всегда знал, что проклятие Бартука не получится
сдерживать вечно, — сообщил он Норреку, когда солдат присел на старое потёртое
кресло. — Всегда знал.
Они пришли в эти мрачные покои после короткого путешествия
по ещё менее привлекательным районам этой богатой империи. Дверь, войдя к
которую они попали сюда, казалось, вела в заброшенное здание, населённое разве
что крысами; но чуть только пара оказалась внутри, интерьер поменялся…
превратившись в древнее, роскошное строение, в котором, как сообщил Дрогнан,
когда-то жил Горазон, брат Кровавого Полководца.
После исчезновения брата Бартука здание покинули, но
заклинания, оберегающие его от любопытных глаз, продолжали действовать, пока
Дрогнан не снял их, когда разыскивал гробницу наложившего заклятие.
