– Потому что сам Эдди сказал мне, что он здесь будет.
Гарольд чешет в затылке.
– Сам сказал, говоришь?
Следствие к правилу номер шесть: «Если есть сомнения, блефуй снова. Лучше рискнуть подпалить себе задницу, чем упустить верный шанс».
– Сказал. Не далее как вчера.
– Он сказал тебе сюда прийти?
– Ага, – говорю я. – Забавно, как эта коммуникационная фиговина работает. Эдди говорит мне, я говорю тебе. А следующее звено в цепи…
Гарольд думает еще пару секунд.
– Я… говорю Эдди?
– Умный мальчик. Давай, дуй туда.
Гарольд настолько огорошен, что почти мгновенно теряется в высоких проходах с полными полками порнухи, оставляя меня стоять в самом средоточии этого рая для поставщика нецензурной эротики. Я шуршу журналами, стараясь дважды не смотреть на одну и ту же страницу. Моя репутация столпа общества просто не позволяет мне заниматься просмотром подобной литературы, да еще на работе.
Другие посетители «Грязной дюжины» не столь стыдливы по поводу своих сексуальных предпочтений. Она подносят журналы поближе к свету, глазеют на них под разными углами и расспрашивают друг друга насчет лучших межвидовых видеофильмов, которые они здесь брали. Меня ничуть не удивляет то, что запахи их чрезвычайно сильны, нашпигованы гормонами, вовсю струячат от их ароматических желез. Пожалуй, будь в радиусе мили хоть одна самка, они бы мигом сделали дружный заход, но здесь, как и в подобных точках обезьяньего мира, лишь одни мужики.
Хлопок по плечу – и я оборачиваюсь. У меня за спиной стоит приземистый чувак с острой мордочкой – машет у меня перед носом видеокассетой. Не могу разобрать названия, но желто-зеленый хвост с длинными шипами по всей длине говорит мне о том, что речь идет о каких-то межрасовых случках.
– Я здесь не работаю, – хриплю я.
– Да я просто подумал, видел ты это или нет, – пыхтит шибздик. – Как оно – клево или не очень.
– Не знаю. Но тебе наверняка понравится. – Я пытаюсь уйти в сторонку, но он не отстает.
– Я попытался врубиться в историю – знаешь, описание на обороте…
– И там, конечно, все как надо…
– Да, но как-то странно звучит. Какой-то раптор из Лос-Анджелеса приезжает на восток, а потом на какое-то время исчезает, и все думают, что он загнулся, а потом он вдруг объявляется, желая видеть старых друзей.
Теперь он меня заинтересовал.
– Секса маловато, – замечаю я.
– Секса маловато. Зато насилия завались. – Я принюхиваюсь и с трудом ухватываю запах этого диноса – слабый аромат куриного бульона магги с лапшой. Мелкий урод лыбится, как будто знает, что я сейчас делаю, и находит это достаточно юморным. Затем манит меня к себе.
– Вот я и привлек твое внимание, – говорит он. – Нам сюда.
Я следую за ним через отдел видеопроката за портьеру с табличкой, где написано «ПИП-ШОУ – $50», а чуть ниже, мелкими буквами – «ЗАКРЫТО НА РЕСТАВРАЦИЮ». Мне интересно, какой реставрации можно подвергнуть пип-шоу. Вымыть окошки, пожалуй, хотя я все-таки надеюсь, что здесь и так проводится ежедневная уборка, а не ежемесячная. Возможно, здесь хотят так усовершенствовать автоматы, чтобы четвертаки легче было совать в них одной рукой.
Дальше следует короткий коридор с черными стенами и невысокой дверцей в самом конце.
– Туда, – говорит шибздик. Даже не думая спорить, я открываю неудобную дверцу, низко пригибаюсь и прохожу. Дверца у меня за спиной надежно захлопывается.
Кругом кромешная тьма. Я ощупываю стену – она гладкая, вогнутая, идет по кругу. Как будто я стою на иолу цилиндра не больше двадцати футов в диаметре. Я протягиваю руку, желая проверить, что находится в центре этого круга, и натыкаюсь на прохладный металлический шест, тянущийся от пола до потолка.
Внезапно у меня над головой вспыхивает голая стоваттная лампочка – я зажмуриваюсь и закрываю ладонью глаза от яркого света. Однако секунду спустя я уже приспосабливаюсь и обнаруживаю перед собой семь зеркальных отражений вашего покорного слуги, данных под разными углами. Пожалуй, слева я смотрюсь выгоднее, но эта тема открыта для дебатов.
Тут выясняется, что никакие это на самом деле не зеркала. Это прямоугольные стеклянные панели – только вот за ними по-прежнему мрак, тогда как мое помещение ярко освещено. Именно этот контраст и позволяет мне видеть свои отражения.
Итак, я в пин-шоу. Причем в качестве объекта этого самого шоу.
Взрыв статики наполняет комнату, и я слегка вздрагиваю от шумового вторжения.
– В центр круга, пожалуйста, – произносит низкий, пропущенный через синтезатор голос (совсем как в «Волшебнике из страны Оз»), и я повинуюсь. После долгого молчания, в течение которого я неловко переступаю с ноги на ногу, прикидывая, когда же наконец закончится эта визуальная проверка, лампочка у меня над головой снова гаснет, и воздух наполняет легкое гудение. Новый источник света появляется слева от меня – я поворачиваюсь и вижу, как разделительная металлическая панель за плексигласом скользит вверх, обнажая кабинку по ту сторону.
В кабинке сидит Эдди, однако вместо того, чтобы вручную обрабатывать нужный орган, он сжимает в кулаке очень скверный на вид пистолет. Насчет калибра этой штуковины я не уверен, но дырки она, как пить дать, проделывает чертовски серьезные.
– Винни, – прерывисто кудахчет Талларико. – Это ты?
– Это я, босс, – говорю я, обращаясь к нему лицом.
– Повернись кругом, – велит он мне.
Я исполняю пируэт, позволяя Эдди разглядеть весь мой костюм. Надеюсь, пару-другую баксов за этот номер я уже заработал.
– К окну, – говорит Талларико. – Загривком.
Он хочет меня обнюхать – ладно, пусть нюхает. В каждом плексигласовом окне по кругу просверлены десять дырочек, позволяя посетителям улавливать запах любой девушки своей мечты. Но Эдди просто хочет убедиться, что я – это я. По крайней мере, я надеюсь, что это все, чего он хочет.
Так что я прижимаюсь шеей к плексигласу и слышу, как Эдди шмыгает носом.
Затем из кабинки доносится вздох облегчения.
– Ты мой человек, Винни.
– Так точно, сэр, – отвечаю я, снова разворачиваясь и отступая к центру сцены.
– Ты мой человек.
Теперь я замечаю, что пистолет – не единственное оружие Эдди в той кабинке. У его ног стоит винтовка, а вокруг пуза обернут пояс с боеприпасами. Пожалуй, он и пару гранат куда-нибудь себе засунул – в данный момент я не хочу никаких недооценок и готов предполагать самое худшее.
– Что здесь происходит, Эдди? – спрашиваю я, стараясь сохранять максимально спокойный и дружелюбный тон. В свое время Дэн Паттерсон поработал на нескольких крутых суицидных вызовах, после чего поделился со мной единственным способом удержать людей от нанесения вреда себе и окружающим. По его словам, нужно просто начать болтать и не останавливаться. – Никогда не думал, что увижу вас в таком ракурсе.
