Тут его с силой швырнуло на палубу. Щупальца обвили его руки
и ноги, а кроме того — и горло. Его концентрация пропала.
— Я не стану тратить силы, предвестник. Я мог бы раздавить
тебя, оторвать тебе голову. Интересно было бы посмотреть, как долго ты
протянешь, ведь ты известен своей живучестью. — Властелин Теней потер
подбородок. — Но мне пришла в голову одна заманчивая мысль. — Вокруг бешено
неслись грозовые тучи. Молния ударила прямо перед носом «Отчаяния», но Сын
Мрака, казалось, не обращал внимания на буйство погоды. — Да, полагаю, что
таким образом я потрачу ничтожно мало энергии и получу полное удовлетворение.
Тени подняли Голландца и понесли его к поручням. Он знал,
что надежды остается все меньше. Надо связаться с Майей.
Повелитель теней, видимо, принял его действия за проявление
страха. Он засмеялся и добавил:
— Держи глаза открытыми, пока будешь лететь вниз. Полагаю,
откроется очень живописный вид.
На секунду ему показалось, что ничего не выходит. Затем он
услышал ответ Майи:
«Голландец?»
Он увидел ее, как наяву. Она стояла в лифте высотного
здания. С ней был Гилбрин. Как кстати! Голландец тут же вызвал шустрого
молодого человека на связь. Оба беглеца быстро укрепили ментальную цепочку.
«Ты где?» — спросил Бродяга.
"Майя, Гилбрин! Пожалуйста, слушайте. Майя, помнишь,
что мы делали с твоим отцом? Давайте попробуем снова.
Связь! Мне нужна ваша сила! Мне нужно…" Его
концентрация пропала, так как Сын Мрака поднял его над поручнем и держал над
проплывающим внизу городом.
«Карим! — вскрикнула Майя. Через него она видела, что
собирается сделать Властелин Теней. — Гил! Мою руку!»
Голландец увидел, как эти двое взялись за руки.
— Слов не будет? — разочарованно поинтересовался Сын Мрака.
— Не будет жарких просьб явить к тебе милосердие? — Тени начали размыкаться. —
Может быть, ты передумаешь по пути вниз.
«Голландец! Откройся для нас полностью!» — прокричал в
голове голос Гилбрина. Слова гремели в его душе, и он почти не заметил, когда
Сын Мрака его отпустил.
Все поле зрения заполнил Чикаго, приближающийся столь
стремительно, что скиталец едва не забыл, что он падает, так
болезненно-завораживающе выглядела эта картина. Казалось, здания росли вверх,
будто пустившись наперегонки ему навстречу.
«Интересно, как это — умереть навсегда?»
Мощнейший порыв ветра отбросил его в сторону, изменив
направление так быстро, что сначала Голландец даже не понял, что происходит. И
только начав подниматься, Голландец догадался: это корабль возвращает его, как
случалось прежде, когда он хотел прыгнуть за борт, чтобы избавиться от своей
проклятой участи.
Он поднялся выше поручней, его скорость росла. На другой
стороне перегнулся через борт его враг. Голландец догадался, что курс его
движения вовсе не дело случая. Так он оказывается позади сумасшедшего тирана.
Майя и Гилбрин поняли, что ему надо, как только он об этом
подумал. Оба беглеца были измотаны, борьба с де Фортунато оказалась для них тяжелым
испытанием, но они отдали всю свою энергию.
И вовремя. Что-то заставило Сына Мрака отвернуться от
поручня, но, видимо, от неожиданности он не сразу понял, что означает парящая
фигура Голландца, а потом было слишком поздно. Они сцепились.
Если бы не тени Черного Принца, оба свалились бы за борт,
что не дало бы никакого результата, ведь «Отчаяние» наверняка вернул бы обоих
назад. Голландец сразу ухватил кисти рук повелителя Теней и развел их в
стороны. Тени, конечно, тоже были опасны, но в первую очередь он должен
бороться с Сыном Мрака, остальное — потом.
Через него Майя и Гилбрин тоже кинулись в атаку.
— Кто, ты? — выдохнул через силу Сын Мрака. Затем
объединенная ментальная энергия всех троих, усиленная, вероятно, мощью корабля,
смерчем закрутилась вокруг двух сражающихся людей, постепенно отделяя черную
фигуру. Сам Голландец не пытался бороться с защитным полем. Саваном, укрывающим
Властелина Теней, он стремился лишь отрезать для него возможность пополнить
ресурсы энергии. Чтобы обладать такой мощью, Сын Мрака должен постоянно иметь
возможность обновлять свои резервы, откуда бы они ни исходили. Ни одно живое
существо этого мира или любого другого не смогло бы выжить, содержа в себе
такие силы.
Для Голландца это могло лишь означать, что черное поле,
окружающее этого человека, черное поле, заключающее в себе даже тени как свою
составную часть, и должно быть тем источником, который позволяет его противнику
устоять и тогда, когда все другие уже бы пали. Именно это поле давало
возможность Сыну Мрака сеять разрушения и ужас.
Голландец понимал, что он не в состоянии полностью лишить
чудовищное создание его силы, но был уверен, что если ему удастся достаточно
ослабить Сына Мрака, то корабль сделает остальное. В таком случае клетка,
составленная из соединенных поручней, имела смысл. Она представляла собой
начало формирования поля, в котором можно удержать Властелина Теней. «Отчаяние»
пытался сделать то же самое, " что и Голландец, но тогда Сын Мрака был еще
слишком силен. Кораблю нужна помощь Голландца.
— Освободи, меня, твоя, смерть, будет, почти… легкой.
— Я, не сделаю, этого. — Голландец с трудом противостоял
антагонистическим силам, которые Властелин Теней на него направил. Только
помощь Майи и Гилбрина позволила ему выдержать натиск своего врага, но надолго
ли? Сын Мрака постепенно слабел, так как действия Голландца блокировали доступ
к его вредоносной энергии, но процесс шел слишком медленно.
Тут грохот потряс корабль. Ветер усилился до фантастической
силы, и Голландца чуть не унесло. Он посмотрел вверх, зная, что там увидит.
В грозовом небе открывалась черно-алая бездна. Все, что
находилось поблизости, со страшной силой затягивалось внутрь.
— Мальстрем, — прошептал он, но тут же вскрикнул: он на
секунду потерял концентрацию, и Сын Мрака немедленно восстановил силы.
Властелин Теней нанес мощный удар, и лишь железная воля Голландца позволила ему
не потерять над собой контроль.
Он почувствовал, что Майя и Гилбрин слабеют. Его мгновенная
ошибка заставила всех троих теперь защищаться. И снова в памяти всплыли вещие
слова Фило. Мальстрем сам по себе — это сила, способная разрушить мир. Чем
дольше этот смерч будет здесь пребывать, тем сильнее разрушения, пока в конце
концов не погибнет сама реальность, и аниматрон подозревал, что этот вариант,
возможно, последний.
