На фасаде даже в темноте были видны гигантские диагональные
фермы, которые, скрещиваясь, создавали массивную Х-образную колонну,
поднимающуюся до самой крыши небоскреба. Темный каркас здания создавал
впечатление самого подходящего места для пребывания Властелина Теней.
Его многочисленные окна напоминали Майе о легионе
пристальных глаз, рыскающих в ее поисках.
Она постаралась стряхнуть с себя это чувство. Здание тут ни
при чем, у нее разыгралось воображение потому, что она знала: внутри их
поджидает Сын Мрака и, кто знает, что он творит с Гилом и Фило.
— Здесь слишком открытое место. Пойдем сюда. — Она немного
помнила этот район Чикаго. К Хэннок-Центру вела Мичиган-авеню, сейчас она была
довольно пустынна. Однако Майя знала почти наверняка, что через пару кварталов
будет Раш-стрит. Если они по ней пойдут, то окажутся северо-западнее, а оттуда
можно будет опять повернуть на восток. Тогда они подойдут к Хэннок-Центру с
менее заметного направления.
По дороге они все время искали признаки проявления энергии
Черного Принца, но казалось, его присутствием отмечен только сам небоскреб. Они
не заметили никакой внешней защиты, но это их вовсе не успокоило.
Несколько раз Майя просила Голландца помочь ей снова увидеть
свечение, просто чтобы убедиться, что Сын Мрака действительно в Хэннок-Центре.
И каждый раз свечение было на месте, такое же холодное и смертоносное, как и
прежде.
За полтора квартала от Хэннока Голландец остановился так
внезапно, что Майя по инерции прошла еще пару шагов.
— В чем дело?
— Что-то, да нет, ничего… Не пойму… — Он оглядел улицу:
витрины, большей частью темные, голуби на карнизах. Мимо проехала машина.
Легкий ветерок шевелит пустые обертки на тротуаре. Обычная сцена ночного покоя.
Тишину разорвал странный звук, как будто в канаву покатилась
пустая бутылка. Голуби проснулись и, хлопая крыльями, полетели с карнизов,
сколько-то из них попали прямо в лицо путникам. Майя, ругаясь, пыталась от них
отбиться.
Голуби все летели и летели. Они в панике метались, но не
могли удалиться от Майи и Голландца. Те уже ничего не видели, кроме крыльев,
клювов и лап. Майя никогда не считала голубей очень агрессивной птицей, но вот
она уже получила несколько царапин.
Раскаты юного смеха эхом пронеслись по улице. Голландец
поднял руку. Птицы тут же изменили направление и разлетелись в разные стороны.
— Что с тобой, милая дочурка? А я-то думал, ты ищешь птичку?
Майя резко обернулась. Август де Фортунато! Внешне он все
еще напоминал подростка, но только фигурой. Черты лица, хорошо различимые в
свете уличных фонарей, были хорошо ей знакомы, даже слишком хорошо.
— Август.
— Зови меня «папочка», дорогая. Я просто настаиваю. —
Предатель надменно приближался к ней, каждое его движение выглядело выверенным
и точно рассчитанным Август де Фортунато с очевидностью был готов среагировать
на любой подозрительный жест своей дочери или ее спутника.
— Неужели Сын Мрака спустил тебя с поводка?
— Никто меня не спускал. Я сам себе хозяин, и тебе,
разумеется, тоже.
Она вспомнила, как он пытался превратить ее В некое подобие
себя самого, хотел, чтобы она во всем ему подражала. Во всем, кроме одного.
Руководить должен был он, ее удел — подчиняться. С ее помощью Август собирался
еще дальше растягивать свою паутину предательства и обмана.
Майя должна была послужить лишь инструментом, прекрасным, но
смертоносным инструментом.
Он почти добился успеха.
В гневе Майя инстинктивно двинулась на него, но внезапно
рука Голландца практически отмела ее в сторону.
— Нет, Майя. Так он тебя схватит.
С лица де Фортунато исчезло мрачное веселье.
— А, опять ты. Да как смеешь ты разлучать любящего отца с
его единственным чадом? Ну ладно, с этим потом. — Он протянул к Майе руку. — Я
заберу свою дочь.
В ужасе Майя почувствовала, что ноги сами понесли ее К отцу,
и, как она ни сопротивлялась, она не могла ни свернуть с пути, ни остановиться.
Прежде у Августа никогда не было столько мощи, чтобы заставить ее тело
действовать против воли.
Сильная рука схватила ее за плечо. Ноги все еще пытались
идти вперед, но Голландец был сильнее. Он потащил ее назад.
— Я пытался избежать насилия, — глумливо произнес Август де
Фортунато, и в этот момент рядом с беглецами взрывом распахнуло окно.
Голландец и Майя согнулись под смертоносным дождем.
Напрягая все свои энергетические возможности, Майя
стремилась изменить траекторию осколков, но несколько штук в нее все же попало.
В основном они не принесли вреда, но один задел висок, расцарапав ей кожу. Она
чувствовала, как ручейком стекает кровь, но радовалась, что не вышло хуже.
Они еще не опомнились от взрыва, как вновь появились голуби,
теперь их стало еще больше, и вели они себя агрессивнее. Они клевались и
пытались вцепиться когтями. В воздухе летало столько перьев, что трудно было
дышать.
Несколько птиц сосредоточили свои усилия на руке Майи, там,
где ее держал Голландец. Майя вскрикнула от боли, когда клюв глубоко проник ей
под кожу. Но, несмотря на атаку, мореход ее не отпустил.
Выпрямляясь, Голландец взмахнул рукой. И снова птицы
рассеялись. Майя закашлялась и поднялась, опираясь на руку Голландца.
Ее отца нигде не было.
Голландец отвел ее на середину улицы, подальше от
взрывающихся оконных стекол.
— Будь начеку. Здесь все еще что-то не так. Что-то большее,
чем просто твой отец, Майя.
— Так просто оказалось предсказать твои действия, дорогая
доченька, — голос его шел отовсюду, — так просто. От тебя я ожидал большего, но
еще есть время поправить огрехи и вернуть тебя к твоему предназначению.
— Я не предназначена ни к чему, исходящему от тебя, Август!
— Умнее было бы сохранять спокойствие и промолчать, но каждый раз, разговаривая
с отцом, она приходила в бешенство.
Он захохотал, где бы он там ни находился. Она знала, что сам
смех нужен, чтобы подорвать ее уверенность, но, даже понимая это, не могла не
поддаться.
Голландец обнял ее одной рукой.
— Ты сильная. Ты не просто его манипулятор! В тебе есть
больше, чем когда-либо будет в нем… Я знаю. Она была такой же, но ты даже
сильнее.
