— Я беспокоюсь о Майе.
— Я знаю, я…
Вдруг автомобиль задрожал и, расширился.
Таррика обнаружил, что сидит рядом с собой, а тот, в свою
очередь, сидит тоже с ним и так до бесконечности. А между бесконечным числом
Хамманов располагались бесчисленные Гилбрины. Целый легион шутников смотрел с
выражением шока на лицах, который, без сомнения, был отражением лиц каждого из
Хамманов.
На заднем сиденье бессмысленно пялил глаза целый птичник
попугаеголовых аниматронов.
Явление не ограничивалось автомобилем и его пассажирами.
Улицы, фонари, центр города, сам Чикаго были теперь бесконечной цепочкой
мегаполисов.
Хамман Таррика бешено напрягал разум и зрение, сражался с
теряющим управление автомобилем, но везде была улица, везде был тротуар, везде
обочина.
— Таррика! Там фонарный столб! — взревела армия Гилбринов.
Он видел столбы, но как их избежать, когда они везде, вот в
чем вопрос. Еще хуже то, что дома стали, казалось, подступать со всех сторон,
сплющивая расширившуюся машину.
— Подвинься, парень. В такой шторм у штурвала должен быть
старый морской волк, вроде меня. — С заднего сиденья мимо Таррики протянулась
длинная рука. Негр отодвинулся к дверце, чтобы дать возможность аниматрону, или
аниматронам двигаться свободнее.
— Тормози, — закричали Гилбрины.
— Нет, — возразил Фило. — Не бросай якоря ни при каких
обстоятельствах. Борись со штормом, иначе — конец. — Он обогнул один столб,
затем второй.
И тут, так же внезапно, как началось, сумасшествие
прекратилось. Улица снова стала нормальной. Был только один автомобиль и по
одному каждого из них внутри. Перед ними лежала одна улица. Все здания снова
стали обычных размеров.
— Шторм пронесся, парень. — Аниматрон отпустил руль.
Таррика быстро его перехватил, затем подвел машину к обочине
и тут остановился. Поразительно, что его светловолосый компаньон вообще может
говорить.
— У, у вас все нормально?
— Ну скажем, «нормально». Мне кажется, я превратился в
яичницу. Мастер Таррика.
— Лучше не говорить о еде. — Одна мысль о ней вызвала спазм
в желудке Таррики.
Он смотрел на темный город, лежащий в спокойствии и
неведении того, что сейчас происходило.
Таррика знал и был уверен, что Гилбрин с аниматроном знали
тоже.
— Началось, — провозгласил Фило своим обычным
невыразительным тоном, — немного рановато, но точно, началось. Мир рассыплется
раньше, чем я считал. Корабль, он простоит несколько дней, когда вернется. Он
всегда так делает, чтоб капитан знал, он следит за ним, пока он наблюдает
Конец. Значит, времени мало. Думаю, неделя, а может, и того меньше.
Странники переглянулись. Началось! Простая фраза, а как
ужасно само событие. Это потрясение — не последнее.
Скорее, оно — самое слабое. Со временем каждый толчок будет
становиться сильнее, вызывая все более серьезные нарушения реальности до тех
пор, пока все полетит в бездну.
Андроид откинулся на сиденье машины.
— Я должен добраться до капитана. Это — ваша единственная
надежда.
Глава 10
Потерянный рай
— Где мы? — спросила женщина с внешностью Марии. — Где мы?
Их окружало ночное небо, не та пустота, в которой обычно
плавал он и «Отчаяние». Проклятый корабль рассекал сейчас воды, казавшиеся
знакомыми, и это было необычно. Иногда «Отчаяние» хватал его раньше назначенного
часа, умыкал его до того, как случится крах. Не часто, нет, но достаточно,
чтобы понять, что происходит.
Она повторила вопрос. Была она скорее сбитой с толку и злой,
чем испуганной, что делает ей честь. Совсем как Мария. Если бы Голландцу не
довелось снова и снова переживать в сердце ее смерть, он мог бы поклясться, что
это его любовь сейчас стоит на палубе призрачного судна, уперев кулаки в боки и
глядя со все растущим раздражением.
— Море времени, — ответил наконец и он.
— А что это — море времени?
Голландец содрогнулся, не имея точного объяснения. Он знал,
что происходит в такие периоды, но как это происходит? Это тайна «Отчаяния».
— Корабль, он плавает против и по течению времени, собирая
себя по кусочкам и набираясь сил. Когда он закончит, и когда мир закончится
тоже, он заберет меня снова в свое проклятое лоно и опять поплывет в чистилище.
Вероятно, она поняла лишь часть из сказанного. Отвернувшись,
Мария, нет, ее имя Майя, тихонько подошла к все еще сломанному поручню и
перегнулась через него.
— Внизу ничего нет, там тоже звезды. Мы в космосе?
— Нет.
Он не продолжил объяснений, и темноволосая эмигрантка
оглянулась. Может, в лице его что-то и было, но гнев ее, казалось, утих, его
место заняло нечто вроде сочувствия.
Теперь уже Голландец смотрел в сторону. Он не желал от нее
сочувствия, она тоже напоминала ему женщину, погибшую из-за его грехов.
— Спасибо, что спасли меня.
Этого он не ожидал. Никто никогда его не благодарил.
— Вам нет причин меня благодарить. Я обрекаю вас худшей
судьбе, чем любая, ожидавшая вас.
— Сомневаюсь. Очевидно, вы никогда не встречали моего
дорогого негодяя-отца. Это от него вы меня спасли. Помните мальчишку?
Мальчишку он помнил. Мальчишка его смутил. В нем было зло.
Ее отец?
— Это его называют Сын Мрака?
— Сын Мрака? Едва ли, он просто болонка Властелина Теней. А
с ним были твари, которых сотворил Сын Мрака.
Дорогой папочка, думаю, заключил сделку: он получает меня, а
Сын Мрака — вас, вашего первого помощника. — Она нахмурила брови. — Чтобы найти
вас, насколько я поняла.
— Сын Мрака хотел меня найти? — Ирония ситуации вполне
соответствовала обычным поворотам его жизни.
Тот, кого Голландец искал, сам искал его. Теперь же оба
оказались так далеко друг от друга, как только могут быть два существа. И снова
выбранный путь привел в тупик и обрек на гибель еще одну Землю.
