— Она хочет говорить только с ним. Не знаю, можно ли сказать
тебе…
На заднем плане проехала машина, как будто прокатившись и по
собакам и по камину. Во время разговора Гилбрин краем глаза постоянно следил за
реальным миром. Процесс этот его отвлекал, но он не мог упускать из виду
опасность внезапного нападения Рошаля. Лучше всего поскорее закончить разговор.
— А если Таррику и правда забрали, тогда что?
«Лучше сказать хоть кому-нибудь, Мендессон, даже мне».
Он понимал, что спорить его собеседнику не приходится,
несмотря на то что веселость Гила временами вызывала у него неприязнь.
— Ну ладно. Урсулина сказала мне, что, если мне удастся
войти в контакт с Таррикой, я должен сказать ему, что никто корабль не видел.
Гилбрин прекрасно знал, о каком корабле идет речь. Очевидно,
Мастер Таррика распорядился, чтобы остальные высматривали знаки, предвещающие
конец этого варианта.
— И это все?
— Еще кое-что, шутник. Насчет Августа де Фортунато. Хвонг,
член-советник его императорского двора Китая, в свое время мне рассказывал,
что…
Огромная комната, ее обстановка и ее обитатель исчезли,
вернув Гилбрина вновь на улицы Чикаго. От резкой смены у него застучало в
голове, а в глазах запрыгали пятна.
— Что за… — Только это и успело мелькнуть в голове, когда он
почувствовал, что его мозга коснулся чужой разум.
Нет, не новый разум, а два новых разума. Второй, более
мощный комплекс мыслей коснулся его, стирая все следы первого контакта. В
отличие от первого второй разум не был человеческим.
Рошаль.
Нечеловеческие мысли слабели и уносились, как будто Рошаль
таял. Гилбрин не смог обнаружить следов первого разума, но он полагал, что это
может быть Таррика. Узнать это можно только одним способом.
Гилбрин продолжил свое преследование, но двигался еще
быстрее. След, оставленный Таррикой, так и остался единственным ключом к его
местонахождению. Чем дольше Бродяга не мог добраться до конца следа, тем в
более нервное состояние он впадал Он проходил квартал за кварталом, но след
заставлял его идти все дальше. А хуже всего то, что мгновенные попытки
мысленного контакта не находили ответа.
Возможно, Рошаль давно несется к своему хозяину, а Хамман
Таррика будет следующей жертвой Сына Мрака. Гилбрин частенько спорил с негром,
но такая мысль была ему ненавистна.
Он завернул еще за один угол, и остановился. След шел немного
дальше, потом растворялся, исчезая около череды зданий, занятых офисами.
Он с подозрением оглядел двери. К этому часу все здания
должны быть заперты. Они должны были быть заперты и когда здесь проходил
Таррика. Бродяга поморщился. О Рошалях он знал немного больше, чем его
собратья.
«В тень долины смерти». Рискнув приблизиться к тому, что,
очень возможно, было ловушкой, Гилбрин сделал несколько неуверенных шагов к
первой из дверей. С виду она выглядела абсолютно нормальной, но Бродяга
различал нечеловеческие мысли, идущие изнутри. Он помедлил у двери, перед тем
как решиться броситься вперед. Нечто нечеловеческое ощущалось вокруг дверного
проема. Видимо, внутри был Рошаль.
Когда Гилбрин коснулся ручки, мир его преобразился.
Перед ним была искаженная версия здания. Стены выступали под
невероятными углами, дверной проем наклонился в его сторону. Теперь здание
отдалилось, а пейзаж между ним и Гилбрином был какой-то каменистой бледной
пародией на тротуар. Бродяга посмотрел вправо и влево и увидел, что осталось
только одно здание — перед ним, а тротуар с обеих сторон исчезал через
несколько футов в серебристом мареве.
«Что это за место? Куда я попал?» Теряя самообладание,
Гилбрин-Бродяга дико озирался вокруг, ожидая, что из тумана вполне может
появиться целый легион охотников.
Он и раньше чувствовал, что Рошаль здесь, да и само это
место выглядело так, как будто именно тут можно найти этих отвратительных
тварей. Вероятно, это — одна из их берлог.
Он должен был зайти в ловушку. Однако где же паук?
Несколько секунд потребовалось ему, чтобы различить
ужасающие формы Рошаля.
Зловредная тварь умирала. Что могло убить ее здесь, в месте,
где она была наиболее могучей? Чудище лежало в луже черных чернил, нет, оно
само было чернилами. Гилбрин, стоявший в нескольких футах от кошмарной фигуры,
отшатнулся в омерзении. Рошаль медленно таял, превращаясь в жидкую грязь.
В полосатых глазах вспыхнула жизнь, и щупальце, еще не
обратившееся в чернила, дернулось, пытаясь его схватить.
Гилбрин без труда увернулся. Рошаль зашипел и опять сник.
Глаза его потухли, он еще не был мертв, но конец близился.
«Что здесь происходит?» Бродяга еще раз взглянул на Рошаля,
но было очевидно, что бояться этого пса Сына Мрака не приходится С кем или с
чем бы тот ни сражался, его противник действовал умело и мощно. Впервые
Гилбрину захотелось оказаться где угодно, только не в логове умершего Рошаля.
Он развернулся и двинулся к выходу, через который пришел.
Тот был недалеко. Несколько шагов — и он в безопасности. Рошаль теперь не
представлял опасности, но что-то в этом мире-кармане беспокоило Гилбрина. Он
чувствовал давление на спину и грудь, и каждую секунду давление это медленно
росло.
Вдруг нечто привлекло его внимание. Оно находилось на самой
границе обзора слева. Гилбрин помедлил, не желая оставаться здесь дольше, чем
нужно, а затем все же шагнул к туманному сгустку.
В следующий момент он бросился по колеблющейся поверхности.
То, что он с трудом заметил, было телом. Человеческим телом.
Бродяга понял, что это Таррика, раньше, чем до него
добрался. Таррика лежал неподвижно, его левая рука скрывалась в тумане. Гилбрин
положил руку ему на грудь, но он уже и так понял, что тот жив. Казалось, Хамман
Таррика пребывал в состоянии комы. Беглый осмотр показал, что у него имелось
лишь одно поражение — зловещий след на шее, напоминавший колотую рану.
Давление на грудь Гилбрина стало более ощутимым, и он
заметил, что ему трудно дышать. Весь этот мир-карман выглядел меньше, как-то
компактнее. У него появилось подозрение, что скоро он станет еще намного
меньше.
— Нам пора, Мастер Таррика.
