Конечности распались на сегменты. Следом упало тело, теперь
такое бесформенное, что не осталось никакого сходства с человеком, коснувшись
земли, оно превратилось в лужу. Расхохотавшись еще раз, голова вывалилась из
рук Голландца.
Со всех сторон он ощутил мощное давление. Как будто пара
гигантских рук пыталась сдавить Голландца между ладонями. Рушился карманный
мирок Рошаля. Голландец не боялся смерти, знал, что не может умереть, но боль
он чувствовал, а оставаться здесь значило подвергнуться еще большей боли. Он не
собирался провести остаток этой своей земной жизни в ловушке.
Он развернулся и направился к двери. Он почти дошел, но тут
почувствовал: что-то хватает его сначала за одну ногу, потом за другую.
Голландец посмотрел вниз и не очень-то удивился, увидев, что когти охотника
вцепились ему в ботинки около щиколоток. Позади он все еще слышал, как хохотала
голова:
— Никто не уходит. Никто не уходит.
Чудовище оказалось более гибкой моделью, чем попадавшиеся
ему раньше, тем не менее оно все еще не в состоянии было осознать, что
столкнулось с чем-то, весьма сильно отличающимся от беглецов. Оно и не
представляло, что может сделать Голландец.
— Ты тень, а не вещество, — бросил он хохочущей голове.
Голландец медленно поднял одну ногу, которая прошла сквозь когти, как сквозь
патоку, и, пока хохот Рошаля превращался в злобное шипение, освободил вторую.
Не сказав больше ни слова, Голландец вышел за дверь.
Закрывая ее, он услышал последний гневный выкрик охотника.
Что-то стукнулось в закрытую дверь, но он не обернулся посмотреть, что там
такое.
Через мгновение он почувствовал, как завершилось разрушение
карманного мирка. Вместе с ним сгинул и его создатель. Может, он намеревался
скрыться, когда давление одолеет его предполагаемую жертву, а может, собирался
погибнуть вместе с ней. Голландец не знал, да и не интересовался. Запечатав за
собой вход, он запечатал и другую сторону, чтобы это существо не смогло
выбраться. Охотники вызывали в нем отвращение. Источник их находился между
вариантами Земли или над ними. Они не столько жили, сколько пожирали жизнь.
Он стоял у магазина, никто не заметил его внезапного
появления. Столкновение его разочаровало. Душу снова захлестнуло сознание
тщетности всех своих действий. Он расправился с одним из бесчеловечных
охотников, но, как всегда, не сумел узнать, откуда они приходят и кто их
посылает.
И что еще важнее, Голландец понимал, что растратил время на
нечто, так и не принесшее ответа на самый важный вопрос. И сейчас мир
по-прежнему шел к своему разрушению.
Он содрогнулся при этой мысли и невольно оглянулся туда, где
оставался Рошаль. В этом мире их станет еще больше, и по мере приближения Конца
— еще и еще. Это да еще ненависть к охотникам в целом были причиной того, что
он пытался сначала расспросить, кто они и кто их хозяин. В том, что хозяин
имелся, он был уверен, у них самих не хватало интеллекта, чтобы рыскать по
мирам самостоятельно, а если бы они проникали через какую-нибудь дыру в ткани
реальности, он бы обязательно почувствовал.
Он размышлял: «И что я ими занимаюсь? Это ничтожества.
Паразиты. Убивать их надо, но в конечном счете — это пустая трата времени, а
его осталось так мало».
— Так мало времени. — Слова наконец сорвались с его губ.
Вскоре «Отчаяние» совершит свой первый призрачный круиз. Он
просто не может стоять здесь и ждать это. На Рошаля он отвлекся совсем
ненадолго, но и это «ненадолго» было для него бесценно. Если он опять
собирается действовать, делать вид, что снова хочет спасти мир, пора начинать.
Где же Фило? Они никогда не оказывались далеко друг от
друга, и он был за это благодарен. Должно быть, это — одна из данных ему
поблажек. Он до сих пор удивлялся, как ему удалось затащить андроида на борт,
удивлялся, что ему удалось сохранить механическое создание так долго.
«Сначала надо его найти. Надо его найти, мне нужен совет».
Может, слово «совет» и не очень подходило, но в андроиде было нечто, всегда
успокаивающее Голландца, проясняющее его мысли. Голова же ему нужна ясная, если
он хоть немного надеется разорвать эту цепь.
А вот это уже проблема. Голландец не чувствовал своего
первого помощника так, как он чувствовал Рошалей. Видимо, потому, что Фило
все-таки был машиной, а не живым существом в обычном смысле этого слова. Чаще
андроид находил своего капитана первым.
Итак, начинать с поисков Фило не следует. Первый помощник
сам найдет его. В эту птицу Голландец верил. За долгие годы он превратил Фило в
нечто большее, чем просто механизм. Иногда он думал, что в андроиде больше его
самого, чем в той скорлупе, которая была капитаном этой птицы. Во многом Фило
более реален, чем Голландец.
Тогда с чего же начать? Как приступить к своему
донкихотскому поиску на сей раз?
С неба раздался грохот. Обеспокоенный Голландец взглянул
вверх. Там и правда все заволокло тучами, но не настолько плотно, чтобы ожидать
бури. Обычно буря предшествовала появлению «Отчаяния», но сейчас он корабль не
видел и не чувствовал. Нет причин думать, что грохот — не просто пример
изменчивости погоды, в некоторых местах это очень типично.
Совсем нет причин.
Сбивающиеся в кучу облака плыли низко. Какое-то время
Голландец рассматривал их, а потом обратил внимание на здание, выделяющееся
среди прочих своей высотой. Облака заволокли его верхнюю часть. Он застыл,
потом вытянул руку и схватил за плечо одного из проходивших мужчин, одетого в
обычный костюм. Человек удивился и стал было открывать рот, но Голландец одним
взглядом успокоил его.
— Что это за постройка? Самое высокое здание?
— Это? Это башня — Сирс Тауэр, — ответил прохожий тоном
человека, разговаривающего с туристом, не знающим города. Конечно, ему
представлялось, что Голландец одет примерно в такой же костюм, как и у него
самого. Доведись ему разглядеть истинную внешность своего рослого собеседника,
тон его не был бы таким снисходительным.
Не обращая на это внимания, Голландец отпустил его.
Прохожий сделал три шага, а потом двинулся своей обычной
походкой. Он уже забыл спрашивающего, потому что так захотел Голландец.
В небе снова загрохотало. Еще секунду он рассматривал
облака, а потом зашагал к башне. Оттуда будет лучший обзор города и облаков.
Ему хотелось обследовать их повнимательней, и не просто глазами, а особым
Зрением.
По крайней мере это было начало, начало его поиска.
Ему оставалось только надеяться, что это одновременно и не
Конец.
