«Но как он узнал про записи?» — вздрогнув от резкого тона собеседника, подумала девушка, затем снова принялась рассуждать:
— Нам неизвестно, кто родители шестой девочки, поскольку заявления об исчезновении дочери от них еще не поступало.
— А почему они не заявляли? Может, просто еще ни о чем не подозревают?
— Вполне вероятно.
Приостановить потерю крови.
— А может, она сирота! Может, никому до нее нет дела! — еще больше распалялся Горан.
— Нет, у нее есть семья, как и у всех остальных девочек. Вы разве не помните? Единственная дочь, матери уже далеко за сорок. Словом, это супружеская чета, решившая завести только одного ребенка. Преступник не изменяет себе, поскольку именно родители — его настоящие жертвы. Он выбирал взрослых, а не детей.
— Верно, — похвалил Горан Милу. — Тогда что же?
Девушка немного поразмыслила.
— А ему нравится бросать вызов. И в этом его загадка… Он испытывает нас.
— Если родители существуют на самом деле и знают обо всем, почему они молчат и не заявляют об исчезновении? — не унимался Горан. У него было предчувствие, что они, как никогда, близки к ответу.
— Потому что боятся.
Эта фраза Милы озарила все самые мрачные углы комнаты. От этих слов девушка почувствовала странный зуд в основании шеи, некое подобие щекотки.
— Боятся чего?
Ответ стал прямым следствием утверждения, произнесенного Милой чуть раньше. В действительности в нем не было особой надобности, но им захотелось только одного: чтобы эта мысль обрела наконец словесную форму, и тогда они ухватятся за нее и больше не дадут ей бесследно исчезнуть.
— Ее родители боятся, что Альберт может снова заставить ее страдать…
— Но как такое возможно, если она мертва?
Приостановить потерю крови. Чтобы подвергнуть девочку медленной смерти.
Горан от волнения остановился. А Мила, наоборот, вскочила с кровати.
— Он не замедлил потерю крови… Он остановил ее полностью.
Они сказали это одновременно.
— О боже… — пробормотала Мила.
— Да… Она все еще жива.
11
Девочка открывает глаза.
Она глубоко вздыхает, словно пытаясь вынырнуть из текучей бездны, а невидимые руки снова тянут ее на дно. Но девочка изо всех сил старается сохранять равновесие этого полузабытья.
Неожиданно острая боль в правом плече привела ее в чувство. Боль была невыносимой, но она попыталась хотя бы частично сохранить ясность ума и вспомнить, где находится. Девочка потеряла ориентацию в пространстве. Она знает только, что лежит на спине. Голова поворачивается, но вокруг пелена мрака. У нее явная лихорадка, и она не может шевельнуться: она чувствует себя придавленной к земле. Только двум ощущениям дано проникнуть сквозь пелену этого полусонного состояния. Запах влаги и камней так похож на запах пещеры. Это беспрерывное и расслабляющее эхо от капели.
Что же произошло?
Воспоминания постепенно всплывают в ее сознании. Тогда девочка начинает плакать. Горячие слезы стекают по щекам, смачивая сухие губы. Только теперь она понимает, как сильно ей хочется пить.
В те выходные они должны были отправиться на озеро. Папа, мама и она. Уже на протяжении нескольких дней девочка ни о чем другом даже и не думала. Все мысли были о предстоящей прогулке, во время которой отец научит ее ловить рыбу. Она уже накопала в саду червей и поместила их в банку. Они еще живы и шевелятся. Но ее это не сильно волнует. А вернее сказать, она не считает эту деталь достойной внимания. Поскольку то, что у червей нет чувств, — факт для нее само собой разумеющийся. Поэтому она и не задумывается о том, что они испытывают, находясь там, внутри. Однако теперь этот вопрос возникает перед ней с новой силой. Ведь сейчас она чувствует себя так же. Ей жаль червей и себя. А еще ей стыдно за то, что она такая плохая. Она надеется всем сердцем, что похититель, лишая ее жизни, будет гораздо великодушнее, чем она сама.
Девочка смутно помнит все произошедшее.
Утром она проснулась довольно рано, даже раньше обычного, чтобы затем отправиться в школу. Это был четверг, и, как всегда по четвергам, ее отец не мог провожать ее до остановки, поскольку объезжал своих клиентов. Он занимался продажей товаров для парикмахерских и, предвидя наплыв клиентов в конце недели, поставлял дамским мастерам, помимо косметической продукции, еще лак для волос и шампуни. Поэтому ей приходилось идти одной. Она делала так с девяти лет. В памяти все еще свежо воспоминание, когда отец впервые проводил ее до автобусной остановки. Она держала его за руку, внимательно прислушиваясь к его указаниям: к примеру, прежде чем переходить дорогу, следует посмотреть по сторонам и не опаздывать, потому что водитель автобуса ждать ее не станет. Не разговаривать с незнакомыми людьми, поскольку это может быть опасно. Со временем эти советы настолько закрепились в ее сознании, что девочке уже больше не казалось, что когда-то они принадлежали ее отцу. Она полностью освоилась.
В тот четверг она проснулась с ликованием в сердце. Но кроме предстоящей поездки к озеру, был еще один повод для того, чтобы почувствовать себя счастливой. Пластырь на ее пальце. В ванной от горячей воды отклеился его краешек, и она с гордостью вперемешку с чувством боли принялась рассматривать подушечку указательного пальца.
Теперь у нее была кровная сестра. Ей не терпелось ее увидеть. Но они встретятся только вечером, поскольку ходят в разные школы. В условленном месте они поделятся друг с другом последними новостями, ведь они не виделись уже несколько дней. Затем поиграют и наметят планы на будущее и, прежде чем расстаться, вновь произнесут свою торжественную клятву о вечной дружбе.
Да, это будет особый день.
Она положила в рюкзак учебник по алгебре. Этот предмет ее самый любимый. И ее оценки — тому подтверждение. В одиннадцать часов у нее будет физкультура, поэтому она достанет из ящика шкафа гимнастический купальник и возьмет с собой картонную коробку со спортивными туфлями и махровыми носками.
Едва она заправила постель, как мама позвала ее завтракать. За столом все, как обычно, очень торопятся. Это утро не отличается от остальных. Ее отец пьет на завтрак только кофе. Он стоя читает газету, удерживая ее прямо перед глазами одной рукой, а другой то и дело поднося к губам чашку с кофе. Ее мать уже прилипла к телефону, болтая со своей коллегой, и, не прерывая разговора, выложила яичницу на тарелку дочери. Гудини свернулся калачиком в своей корзинке, даже не удостоив девочку вниманием с того самого момента, как она спустилась вниз. Дедушка говорил, что этот кот, так же как и он сам, страдал от пониженного давления, и поэтому, чтобы окончательно проснуться, ему требовалось еще некоторое время. Девочка уже перестала страдать от этого безразличия Гудини: было вполне достаточно того, что между ними существовал негласный договор о разделе территории.
