И вот внизу я увидела детей. Они протягивали ко мне руки. Дети были живые, но мертвые… не знаю, как сказать… бесплотные, и их окружало море крови, они тонули в нем… Это было похоже на картину. Но они двигались, они тянули ко мне руки, как будто я могла их спасти…
Я не знаю, сколько времени я там пробыла, глядя на них. Я думала: Господи, все эти дети… да сколько же их?! Скольких же те убили? И вот я почувствовала, что меня больше уже ничто не толкает в спину, как раньше… И я побежала… полетела сквозь туннель обратно. Мне казалось, что меня преследуют, — или те, кто раньше толкал, или дети, которые тоже хотели выбраться, — но я не обернулась… И снова оказалась над местом катастрофы. Снова увидела свое тело, спасателей, «скорую»… Я не раздумывала ни минуты. Бросилась туда.
И там, внизу, я пришла в себя от удара — то есть так мне показалось. Только потом я узнала, что мне сделали укол в сердце, такой здоровенной иглой… Прямо в машине «скорой».
После того как мадам Моризо закончила рассказ, некоторое время она, как и комиссар, молчала.
— Я себя часто спрашиваю, — снова заговорила старая женщина, — что со мной было бы, если бы мне не сделали этот укол… или сделали бы слишком поздно…
Бертеги догадался, что история еще не окончена, и ничего не сказал, ожидая продолжения.
— После этого все изменилось. Я стала видеть… разные вещи в тумане. И слышать. И еще я заметила, что, если я дотрагиваюсь до кого-то, кому больно, и желаю ему выздороветь, это сбывается…
— А еще было «дело Талько», — резко прервал Бертеги.
Молчание.
— Вы были с ними знакомы, я полагаю.
Она коротко кивнула.
— Даже хорошо знакомы, — продолжал Бертеги. — Поэтому и свет в конце туннеля был для вас не таким, как обычно. Вы это поняли в день катастрофы. Вы увидели адское пламя, которое вас ожидало.
— Я не крала детей, — еле слышно произнесла мадам Моризо.
— Но вы знали. Знали и ничего не сделали. Ничего не сказали.
На мгновение она закрыла глаза.
— После этого вы отдалились от них. И от всего мира.
— Я помогала людям как могла. Чтобы искупить наши грехи, — почти простонала она.
— А недавно вы поняли, что совсем скоро что-то произойдет… снова.
Глубокий вздох.
— На сей раз, может быть, вы сможете что-то сделать, пока еще не поздно. Вы, может быть, еще сумеете спастись от тех детей…
По-прежнему избегая смотреть в лицо Бертеги, мадам Моризо произнесла:
— Я видела свет на холме… В Талькотьере. Он горел недолго, но… Да, я почувствовала, что скоро что-то случится. Это было несколько дней назад. В такие дни, как сегодня — когда туман делается таким густым, — всегда происходит что-то… ужасное. Или еще в дни солнцестояний… Я начала тревожиться за Жерара, не отпускала его от себя. А потом я увидела…
— Призрака, — подсказал Бертеги.
— Тень, — поправила мадам Моризо.
— Бывшего обитателя Лавилля?
— Да, мне показалось, что он…
— Пьер Андреми?
Она вздрогнула, словно от оскорбления.
— Не знаю… я не уверена. С ним что-то не так. У него что-то с лицом… с кожей. Я его еле узнала.
— Оно обожжено? — спросил Бертеги.
— Я не знаю. Было темно. Я просто увидела, что что-то… не нормально.
— Но это мог быть Пьер Андреми? — настаивал комиссар.
— Да. Высокий, стройный… И взгляд… похож.
— Вы его хорошо знали?
— Все здесь его знали. Он был заметной фигурой. С кем только не водился — и с богатыми, и с теми, кто победней… С Талько тоже, само собой… Да, может быть, это он. Хотя я не уверена полностью…
— Вы, случайно, не знаете, чем он занимался в те времена?
Суровые черты лица мадам Моризо исказила гримаса боли.
— Это было так давно… У него была история с моей дочерью.
— Что за история?
— Она… поставляла ему животных.
Бертеги буквально задохнулся от изумления — он совершенно не мог представить себе систему таких поставок.
— В нем что-то было… какая-то власть, — продолжала мадам Моризо. — Уже в те времена он заставлял людей делать что угодно, мог ими манипулировать. Моя дочь была от него без ума. Да и не только она… Все девчонки по нему с ума сходили. Это было что-то ненормальное… И вот, скот стал пропадать. Сначала мы не могли понять, в чем дело, потом…
В ее голосе зазвучала тихая, безнадежная печаль.
— Она уехала почти сразу вслед за ним. И после этого вернулась только один раз — привезла Жерара. Ему тогда было всего две или три недели…
Сейчас мадам Бертеги казалась совсем старой, обессиленной.
— Поэтому он и убил быка, — сказал Бертеги. — Хотел предупредить вас, чтобы не болтали. Иначе у вас будут неприятности посерьезнее.
— Да… Но мой старик ничего не понял. Моризо никогда не хотел ничего замечать, ни во что верить. Он даже не стал меня слушать, когда я рассказала ему про свет, который видела в Талькотьере… А иначе… иначе он бы никогда не стал вызывать полицию. В таких случаях местные предпочитают не иметь с ней дела…
— И вы по-прежнему стояли бы в туннеле и смотрели на детей внизу, тонущих в море крови…
Бертеги отпил глоток уже совершенно остывшего кофе и поморщился.
— Но, может быть, это был и не Пьер Андреми, — продолжал он, чтобы подтолкнуть старую женщину к размышлениям. — Анри Вильбуа, например…
— Вильбуа, — повторила она задумчиво. — Да нет, вряд ли. Он сейчас был бы уже совсем старый. И потом, он гораздо ниже ростом. Почти коротышка.
— Так значит, вы его тоже знали? — с удивлением спросил Бертеги.
Мадам Моризо повернула голову и наконец взглянула ему прямо в глаза — с искренним недоумением.
— Конечно. Они оба постоянно здесь ошивались.
— Вы хотите сказать, они были друзьями?
— Насчет дружбы не знаю. Разве у таких людей бывают друзья? Но, во всяком случае, их что-то связывало.
Бертеги хотел с азартом стукнуть кулаком по столу, но удержался. Вот оно, общее звено, связывающее Пьера Андреми и Одиль Ле Гаррек! Он поднялся, ощущая новый прилив энергии, и вместо прощальных слов произнес:
— Вы так и не сказали, что ему здесь понадобилось.
Мадам Моризо подняла голову и проговорила:
— То же, что и всем. — И, видя вопросительное выражение лица Бертеги, добавила: — Он ищет ребенка.
Глава 66
Глава V
КАЗНЬ
Парк был безмолвным — в нем не было слышно ни малейшего шороха, ни даже тех странных звуков, которые раздавались здесь порой… Обычно деревья в тумане казались одушевленными существами, живущими какой-то своей отдельной жизнью. Но сегодня ночью было иначе. Все было иначе: перед этим снег падал, не переставая целую неделю и только сегодня начал понемногу стихать. Теперь парк, подобно всему остальному городу, был под плотным белым покровом, под которым лишь смутно угадывались очертания деревьев, кустов, скамеек, декоративных камней…
