Но про то, что Анфас дал согласие, Антон не говорил. Братва словам не верит, тут подпись Анфаса должна быть. А тому, чтобы подписаться под такое дело, нужно заручиться поддержкой своего клана, для этого сход собирать надо.
— Так, может, ты Сухаря и загнул?
— Что?! — Это были не просто слова. Это был крик души, вырвавшийся наружу через бездну, в которую вдруг превратились глаза Антона.
Он не стал говорить, что это предьява, за которую можно ответить кровью. Его глаза кричали об этом. Вор даже в лице изменился. Он хоть и не из пугливых, но ему стало не по себе.
— Ну, все может быть…
— Так было или может быть? — холодно спросил Антон.
— Сход разберется.
— А кто вопрос поставит? Ты?
— Ну, хотя бы и я.
— Ну, хорошо… — Антон резко повернулся к вору спиной.
— Эй, ты куда?
Борей не должен был кричать ему вслед, но вырвалось у него. От страха вырвалось. От страха, который сумел внушить ему Антон своим взглядом.
Напрасно Борей пытался исправить ситуацию, Антон на компромисс идти не собирался…
Пожарная лестница ржавая — без перчаток можно ободрать руки. Но Антон без перчаток на дело не ходил. Ночь, чуть в стороне болтается на ветру фонарь, размазывая свет по аллее, что тянется к парадному входу. А с торца гостиница не освещена, и можно спокойно залезть на балкон по лестнице.
Дверь, правда, закрыта, но справиться с ней легко. Антон все знает, у него все есть. Правило у него такое: без разведки на дело не выходить. Дверь открывается легко — достаточно вырезать кружок из стекла и сунуть в отверстие руку, чтобы провернуть защелку. На это ушло всего три минуты.
Четыре часа утра, в это время, как правило, засыпают самые стойкие. Гостиница бедная, дежурных по этажу здесь нет, поэтому в коридоре никого. Антону нужен триста семнадцатый номер, но заходит он в триста девятнадцатый. Там сейчас никто не живет, а замок такой, что его и гвоздем открыть можно. Тихо в номере, где обосновался Борей. Антон фоноскопом прослушал стену, чтобы убедиться в этом. Только храп слышен, и все. Никто не переговаривается между собой, значит, никакой засады в номере нет.
Борей понимает, что допустил большой косяк, но шок уже прошел, и вряд ли он думает, что Антон сможет дать ему ответ. Во-первых, духу ему не хватит, а во-вторых, Борей в законе, и за его кровь спрос особый.
А духу Антону хватит. Борей обвинил его в гибели пусть и не законного, но вора — такое не прощается. А если Антон простит, то об него можно будет вытереть ноги…
Действительно, не бережется Борей. Изнутри дверь у него не заперта, а снаружи она открывается легко. Жаль, Антон надеялся, что у него сегодня ничего не выйдет, а завтра он мог и передумать. Но нет, дверь открыта, Борей спит, с храпом выдыхая из себя перегар. В кабаке он сегодня заряжался, много выпил. Что ж, надо добавить…
Сначала удар по шее, чтобы вор не проснулся. Затем Антон разжал ему зубы, сунул в пасть шланг, на верхнем конце которого была закреплена воронка. Самопальная водка из технического спирта — вещь очень токсичная. Главное, чтобы она попала внутрь организма.
Борей даже не дернулся, отдавая концы. Сердце в груди бешено заколотилось, а потом вдруг заглохло. Пить меньше надо. И за базар отвечать…
Деньги вроде бы не пахнут, но почему тогда на их запах слетается воронье с говорящими ртами?
Антон заслал «маляву» Анфасу, а приехал к нему совсем другой вор. Из его сообщества вор, но другой. Хотя и коронованный.
Против Березняка Антон ничего не имел, но все равно сравнил его с вороном. Может, он чем-то внешне напоминал эту важную носатую птицу. Глаза у него вороньи, нос похож на острый и сильный клюв, даже волосы цвета вороньего крыла. И во взгляде есть что-то магическое. Такое ощущение, что не в глаза он смотрит, а прямо в душу.
— Что там с Бореем случилось? — спросил он, внимательно глядя на Антона.
Они сидели в ресторане, которым владела тяжмашевская братва. Ни посетителей здесь, ни обслуги, ни поваров. Даже охрана и та на улице. Антон сам подавал блюда.
— Водкой отравился. В кабаке мало было, так он еще где-то прикупил.
— Где прикупил?
— Да без разницы где, главное, что подавился. На чужой кусок пасть открыл и подавился…
— Ну, чужой не чужой, а пасть открыл. И кто-то ему туда непроглотный кусок сунул. — Березняк не сводил глаз с Антона.
— Все может быть.
— Батум тебе может предъявить.
— При чем здесь я?
Батум возглавлял сообщество воров, которое представлял Борей, с мнением этого законника приходилось считаться. Но Антон и сам понимал, что за смерть несостоявшегося «смотрящего» предъявят ему, поэтому прогноз вора совсем его не удивил.
— Борей тебе за Сухаря предъявил, тебя это очень расстроило.
— Очень.
— И в ту же ночь Борея не стало… Ты, Антон, ничего не говори, не надо. Зачем говорить? Я не на разбор приехал, за Борея спрашивать не собираюсь. Просто знать надо, что там да как… Анфас про тебя говорил, пацан ты резкий, быстрый на расправу… Может, и правильно все. Предъявлять человеку без разбора — это косяк. Был бы ты сявкой какой-нибудь, а ты — человек. И я с тобой по-человечески говорю, так, чтобы ты все понимал. Сам знаешь, Анфас человек очень уважаемый, и здесь, в Москве, ему будут очень рады. Но ему где-то закрепиться надо. Ты меня понимаешь?
Антон молча кивнул. Он действительно все понимал. Москва сейчас — центр притяжения для всех, потому что здесь реальные деньги крутятся. Вот и Анфасу захотелось погреть руки на московских деньгах, потому и рванет он сюда после отсидки. База ему нужна, плацдарм для наступления на московскую землю, и Подвойский район — идеальное для этого место.
— Анфас уже скоро откинется, сюда приедет. Мы с тобой должны помочь ему устроиться.
— Не вопрос. Финансовый вопрос решим, дом будет, машина будет, бойцы будут. Все будет.
— Хорошо. Очень хорошо… Сколько на «общак» от вас будет поступать?
— От кого «от вас»?
— Ну, ты же братву представляешь, которая этот район держит.
— Братву Кара представляет. Она здесь все держит, и она будет на «общак» отстегивать. Мне будет отстегивать, как представителю Анфаса. Десять процентов с навара.
— Сколько это?
— Что-то около миллиона долларов.
— В месяц?
— В год.
— Что-то не очень много, — нахмурил брови Березняк.
— А откуда здесь много? Это же не Арбат, где казино на каждом шагу. У нас рабочий поселок, обороты здесь небольшие…
— А завод?
— Что завод?
— Ну, ваша братва не просто «снимает» с него, но и владеет им. Или нет?
