— Я чего звоню, — продолжал, растягивая слова, Егин, — у меня день рождения через месяц…
— Знаю, — поморщился Свояк. — Полтинник.
— Дата, — вздохнув, многозначительно проговорил Егин. — Подумать только, половина века…
— Не говори, — усмехнулся Свояк, едва удержавшись, чтобы не добавить: «другую половину в тюрьме проведешь».
— Я тут задумал Дженнифер Лопес пригласить, — тоном вальяжного человека продолжал миллиардер.
— Приглашай, — неожиданно вскипел Свояк. — Только не пойму, а я тут при чем?
— Афишировать, конечно, не собираюсь, но ты же знаешь журналистов, — с горечью в голосе стал вводить тот в курс дела. — Как бы устроить так, чтобы ей тут фанаты не докучали…
— Все шеф, готово, — выдохнул возникший из темноты Таран.
— Давай, — кивнул ему Свояк.
Таран развернулся и махнул рукой. Машина тут же взревела двигателем и, стремительно набирая ход, покатилась с берега.
— Чего давай? — не понял Егин.
— Это я не тебе, — поморщился Свояк, и, не удержавшись, добавил: — Убиваю тут одного проштрафившегося… Хлопотно за вами дерьмо прибирать. Не обходится без издержек.
Его слова утонули в шуме воды.
Убедившись, что озеро полностью поглотило «Газель», бандиты расселись по машинам.
— Если завтра вдруг хватятся, то поймут, что подстава, — задумчиво глядя в окно, сказал Таран. — Следов много.
— Завтра не хватятся, — уверенно заявил Крым, поворачивая ключ в замке зажигания. — Купаться уже перестали, да и не ходили сюда. Разве что когда-то рыбаки наткнутся. Только как? Сам видел, здесь с берега удочку не закинешь, один ил…
До дома Свояк добрался ближе к полуночи.
— Почему так долго? — заспанным голосом спросила Жанна.
— Работа. — Он чмокнул ее в лоб и прошел в гостиную.
— Ты есть будешь? — спросила она вслед.
— Не хочу. — Свояк плюхнулся в кресло, и в этот момент в кармане куртки снова зазвонил телефон.
— Это Таран, — торопливо представился помощник. — Тут по человеку, который Чемеза «обломил», информация появилась.
— Говори, — разрешил Свояк.
— Кораблев Матвей Сергеевич…
— Кто он?
— В том-то и дело, что он «никто» и зовут его «никак», — продолжал интриговать помощник.
— В смысле? — не понял Свояк.
— Он никакого отношения к полиции не имеет, — с затаенной досадой в голосе стал рассказывать Таран. — Просто у него там друг работает. Фамилия Дешин. Следователь. Слышал о таком?
Свояк закатил глаза под потолок, перебирая в памяти фамилии знакомых ментов, и пожал плечами, словно это движение было видно Тарану.
— Не припомню.
— Весь прикол в том, что наш Тумаркин все это время живет у него, — ошарашил Таран.
— Как?! — Свояк вскочил с дивана. — Адрес!
— Чей? — не понял Таран.
— Ты что, идиот? — взревел не своим голосом Свояк.
— Как бы не совсем, — зло заговорил Таран. — Только этот Кораблев почти не появляется в своей квартире.
— Где сейчас Тумаркин? — краем глаза увидев на входе гостиной силуэт Жанны, взял себя в руки Свояк.
— Полагаю, там, — выдержав паузу, неуверенно сказал Таран.
— Где там? — вновь начал терять терпение Свояк. — Ты толком объясни!
— В общем, Кораблев поселил нашего доктора в свою квартиру, а сам живет у шмары.
— Все, давай хватай Дрозда с Синицей, и живо ко мне…
Глава 4
— Звони, чудо, — вздохнув обреченно проговорил Дешин.
Матвей посмотрел на массивную дверь с золоченной ручкой и латунной табличкой, на которой витиеватыми буквами было выгравировано: «Художественная мастерская Николаса Сапронова». Если бы он не видел этого, еще довольно молодого и импульсивного мужчину по телевизору, то сейчас бы непременно подумал, что двери им откроет уже обеленный сединой сутулый старец с бородкой, в сдвинутой набок беретке и перепачканной краской куртке.
Щелкнул замок, и на пороге возник высокий мужчина с уставшим взглядом.
— Это я вам звонил, — Дешин протянул художнику открытое удостоверение.
— Дешин Борис Геннадиевич, майор, — прочитал Сапронов и посмотрел на Матвея: — Они с вами?
— Да, наши сотрудники, — пряча удостоверение в карман, кивнул Дешин. — Где мы сможем поговорить?
— Проходите прямо по коридору, — пропуская Матвея и Геру с замотанными в мешковину полотнами, посторонился художник. — А вы, простите, кто? — обратился он к Марте.
— Наш эксперт, — на ходу соврал Дешин.
— Как вас много, — удивился художник.
В мастерской царил полумрак, а в воздухе витал запах красок, пыли и дерева. От самого потолка стены были завешаны похожим на мешковину материалом. Посреди просторного помещения возвышался небольшой подиум, перед которым стоял мольберт. Закрепленная на нем картина была закрыта куском материи.
— Ставьте сюда, пожалуйста, — Николас показал на два стула с высокими спинками и щелкнул выключателями. Под потолком вспыхнули лампы. Одновременно раздался едва слышный гул, и на окнах задвинулись шторы.
Матвей быстро распаковал свой «шедевр» и установил на стул. Рядом водрузил холст с «рыбами» Гера. Причем поставил он его вверх ногами, чем с ходу разрядил обстановку, рассмешив мэтра.
Некоторое время Николас рассматривал картины издалека, потом подошел ближе, взял одну, слегка наклонил, осмотрел подрамник, снова поставил на место и развел руками:
— Что могу сказать? Техника исполнения — масло, стиль авангардизм. Фактура грубая, отсутствует буйство красок, присущее этому направлению. Сюжет ни первой, ни второй картины не претендует на глубокий смысл… Холсты не могут представлять какую-либо ценность. Нечто подобное, но более высокого качества можно за копейки купить на Арбате.
— Значит, они не могли быть украдены из какой-нибудь коллекции? — спросил Дешин, на которого теперь ложилась основная ответственность по качественному обману художника.
Матвей встал ближе к Николасу и посмотрел на Марту.
Она достала из сумочки цифровую камеру. Мастерскую осветили несколько вспышек.
— Это зачем? — насторожился Сапронов.
— На память, — честно признался Матвей. — Кто обычному менту поверит без фотографии, что я рядом с вами стоял?
— Вы мне льстите, — смутился художник. — По большому счету если бы я знал, что дело займет мало времени, то немного не так спланировал сегодняшний день.
— Вы нас извините. — Дешин сделал Матвею и Гере знак паковать картины.
