– По некоторым признакам, – ответил Ванзаров уклончиво. – А Митя Левин вам понадобился как слепое орудие.
– Он глуп и доверчив, копия своего отца. До сих пор не понимаю, что Китти Щербацкая нашла в этом деревенском чурбане и почему стала его женой. Митя настолько завистлив, что и труда не составило направить его на того, кто должен был стать причиной всех его несчастий. Он похож на маленького волкодава, что вцепляется и душит, пока не перегрызет горло. Серж скоро ощутит силу его маленьких зубок.
– Жаль, что ценой ваших игр может стать семейное счастье Карениных и Вронских.
Лицо Бетси исказила гримаса.
– Счастье? – повторила она ядовито. – Счастье для них невозможно. Над ними висит проклятье: дети должны повторить судьбу родителей. А семьи эти должны быть изведены под корень! Чтобы и следа от них не осталось.
– Кто же наложил на них столь страшное проклятие? Неужто вы, княгиня? Не могу в это поверить…
Бетси улыбнулась ему, отражая обманный удар.
– Вас выдает голос, мой милый, – сказала она. – Вы вовсе не так равнодушны, как хотите казаться. Вас мучает болезнь справедливости. Для карьеры на государственной службе это опасный недостаток. Вот и сейчас вам хочется свернуть мне шею, а затем защитить всех униженных и оскорбленных. Зря стараетесь и тратите свой молодой задор. Наплюйте на этих людишек, вы человек иного масштаба, я это чувствую. Трудитесь только ради собственного блага, и вы добьетесь всего, чего пожелаете… Но в одном вы правы: да, это я прокляла род Каренина и Вронского. Без этого было не обойтись.
– Чем же это они так досадили вам, вершительница судеб?
– О, вам со мной не совладать в этой игре! Думаете, какая-то давняя обида? Вы ошибаетесь… Алексей Александрович был мерзким червяком, ничего не замечающим вокруг себя. Как, впрочем, и другой – Алексей Кириллович, мой кузен Вронский. Они не стоили моего проклятья.
– Каренин не дал развод Анне Аркадьевне. А граф Вронский все же…
– Нет! – вскричала Бетси. – Все мужчины любили ее только на словах! И ваше холодное чудовище Каренин, и мой кузен, милейшая змея Вронский, все они не дали ей свободы! Они отняли у нее право любить и быть счастливой! Этой чистой, милой и роскошной женщине, которую любила только я! Я одна любила ее, обожала и понимала, как никто другой! Они сгубили ее! Они довели ее до того, что Анне снились кошмары, какие-то бородатые мужики, лопотавшие по-французски, и она стала принимать морфий. Это их вина, что Анна покончила с собой. Так вот пусть теперь расплачиваются… Под корень эти поганые семьи! Под корень!
Придя в такое волнение, Бетси поняла, что несколько перестаралась. Попалась на ложный выпад и сама налетела на острие шпаги. Она задышала ровнее, лицо разгладилось, на нем появилось невинное выражение: чего не сболтнет глупая старуха. Что с нее взять? К ней надо быть милосердным.
Ванзаров нагнулся, ощутив сильный запах пудры от ее уха, что выдавало возраст.
– Даже если вы не так слепы, как хотите казаться, – сказал он чуть слышно, – то вам не обмануть меня. Я ведь не развлекаюсь тем, что по своей прихоти ломаю чужие судьбы. У меня задача куда прозаичней: мне убийцу поймать надо. Ради этого не побоюсь ничьих проклятий. Даже вашего, княгиня…
Бетси была немного напугана такой резкостью, но должна была признаться: давно она не испытывала такого чистого наслаждения близкой опасности, как с этим гордым и таким, в сущности, добрым юношей. Как жаль, что он родился так поздно…
59
Вронский решился оставить Ани в номере гостиницы только после того, как она несколько раз его об этом попросила. Он спешил, но никак не мог уйти. И все просил: при первой же необходимости дать знать ему, телефонировать в охранное или послать телеграмму в Петергоф. Он настаивал, чтобы она переехала к нему на дачу. Пока все не уляжется, она сможет чувствовать себя в полной безопасности. В таких обстоятельствах свадьбу придется отложить. Кирилл зашел так далеко в благородстве, что предложил свои услуги в переговорах с Карениным по этому вопросу. Ани даже имени этого слышать не хотела.
– Ненавижу, ненавижу… – повторяла она все одно. – И не называй его братом. Он для меня никто, хуже, чем никто. Даже не чужой, а какая-то грязь… Ты у меня остался единственный родной человек… – она протянула к нему руки, которые Кирилл поцеловал с нежностью.
– Лучше тебе никуда не выходить, сестренка, – сказал он, прислоняясь своей щекой к ее щеке и ощутив волнующую, шелковую мягкость кожи. – Люблю тебя теперь искренне братской любовью. Ни о чем не беспокойся. Я смогу защитить тебя от… этого человека.
Наконец они простились.
Ани так устала, что не стала переодевать платье с приема. Только хотела прилечь, как в дверь постучали.
– Открыто! – крикнула она, невольно думая, что, если это Каренин, бросит в него первое, что попадет под руку. Появления жениха представить было невозможно. Ему теперь не до нее. Столько извинений надо принести влиятельным лицам, чтобы скандальный прием не отразился на карьере.
Дверь неуверенно раскрылась, и на пороге она увидела Митю. Волосы его были всклокочены, и выглядел он слегка нездоровым.
– Я теперь к вам решил заглянуть без всякого приглашения, – сказал он, топчась на месте. – Не прогоните?
– Отчего же, проходите, – Ани опустила ноги с диванчика.
Митя просеменил боком, словно ему было тесно или пиджак жал в подмышках, но сесть не посмел. Он мял в руках шляпу, отчего она потеряла всякую форму.
– Мне поговорить с вами надо, Анна Алексеевна, позволите? – спросил он. И хоть он походил на несчастную собачонку, что из жалости не гонят со двора, но отказать ему было невозможно.
– Только недолго, у меня день нелегкий выдался, – ответила Ани, опираясь на подушку, вовсе не желая выглядеть кокетливо и соблазнительно.
– А у меня редкий день! – заявил он. – Просто один такой на всю жизнь бывает. За что бы ни взялся, кругом удача выходит. Значит, дело мое правое, раз такая удача идет.
– В чем же вы преуспели?
– Наказал одного плохого человека так, что ему теперь туго придется. И еще кое-кого…
– Тоже наказали? – спросила Ани. – Да вы просто вершитель справедливости.
Митя смутился, отчего несчастной шляпе досталось пуще прежнего.
– Нет, это я так, к слову пришлось… Не подумайте, что хвастаюсь… У меня совсем не о том разговор припасен. Вот что… – он будто бы собрался с силами. – Не выходите вы за своего чиновника, не делайте этого, не губите свою жизнь.
– Вы так полагаете? Что же вы можете мне предложить?
– Много чего смогу, – разгорячился Митя. – Я только в самом начале. Скоро таких высот достигну, что мало невозможного будет для того, кого люблю. Тогда уж все к вашим ногам брошу. Все, что пожелаете, иметь будете. Любой ваш каприз исполню… Только потерпите маленько…
