Оно сидело, задумавшись, на бревне на лужайке. Я попытался
увести Тома, но он не хотел, а сам я не мог пошевелиться. Том стал объяснять
мне, что второго случая увидеть это привидение у нас не будет и что он решил
как следует насмотреться на него, хотя бы ему угрожала смерть. Мне ничего не
оставалось делать, как тоже смотреть, хотя меня от этого било как в лихорадке.
Том не мог молчать; но он говорил все-таки шепотом.
– Бедный Джеки, – бормотал он, – он успел переодеться, как
собирался. Теперь ты можешь увидеть то, в чем мы не были уверены, – его волосы.
Они не такие длинные, как были, он постриг их покороче, как я и говорил. Гек, я
никогда в жизни не видел ничего более естественного, чем это привидение.
– И я не видел, – согласился я. – Я его где хочешь узнаю.
– И я узнаю. Оно выглядит совсем взаправдашним человеком,
совершенно таким же, как до смерти.
Так мы продолжали глазеть, пока Том не сказал:
– Гек, а знаешь, это привидение какое-то странное. Днем-то
ему ходить не положено.
– А ведь и правда, Том! Я никогда не слышал, чтобы они
ходили днем.
– Вот именно, сэр! Мало того, что они появляются только по
ночам, – они не могут появиться, пока часы не пробьют двенадцать. А с этим
привидением что-то не в порядке, помяни мои слова. Я уверен, что оно не имеет
права появляться днем. И до чего же естественно оно выглядит! Слушай, Джек ведь
собирался изображать из себя глухонемого, чтобы соседи не узнали его по голосу.
Как ты думаешь, если мы окликнем его – оно отзовется?
– Бог с тобой, Том, что ты говоришь! Я тут же умру, если ты
окликнешь его.
– Да успокойся, я не собираюсь окликать его. Смотри, смотри,
Гек, оно чешет голову! Ты видишь?
– Вижу, ну и что из этого?
– Как что! Зачем привидению чесать голову? Там же нечему
чесаться: у привидения голова из тумана или чего-то вроде этого. Она не может
чесаться! Туман не может чесаться, это каждому дураку ясно.
– Послушай, Том, если оно не должно чесаться и не может
чесаться, так чего ради оно лезет рукой в затылок?
А может быть, это просто привычка?
– Нет, сэр, я этого не думаю. Не нравится мне, как ведет
себя это привидение. У меня сильное подозрение, что оно не настоящее. Это так
же точно, как то, что я сижу здесь. Потому что, если оно… Гек!
– Ну, что еще?
– Гек, ведь кустов сквозь него не видно!
– А ведь правда, Том. Оно плотное, как корова. Я начинаю
думать…
– Гек, оно откусило кусок табака! Пусть меня сожрут черти,
но привидения не жуют табак – им нечем жевать! Гек!
– Ну, что?
– Гек, это не привидение. Это Джек Данлеп собственной
персоной.
– Да ты рехнулся! – воскликнул я.
– Скажи мне, Гек Финн, нашли мы труп в платановой роще?
– Нет.
– Или хоть какие-нибудь следы трупа?
– Нет.
– Вот тебе и отгадка. Там никогда и не было никакого трупа.
– Подожди, Том, но ведь мы слышали…
– Да, мы слышали крики. Но разве это доказывает, что кого-то
убили? Конечно, нет. Мы видели четырех бегущих мужчин, потом мы увидели его и
решили, что это привидение. А он был таким же привидением, как мы с тобой. Это
был не кто иной, как сам Джек Данлеп. И сейчас это Джек Данлеп. Он как и
собирался, остриг себе волосы и притворяется, что он здесь никого не знает,
точно так, как он и говорил. Привидение! Это он-то привидение? Да он здоров как
бык!
Тут я все понял и сообразил, что мы слишком много сами насочиняли.
Я очень обрадовался, что Джек жив, и Том тоже обрадовался. Мы стали
раздумывать, что предпочтет Джек – чтобы мы делали вид, что никогда его прежде
не видели, или наоборот? И Том сказал, что, пожалуй, самое правильное спросить
самого Джека, и пошел к нему. Я все-таки держался позади, потому что кто его
знает, а может, это все-таки привидение. Том подошел к Джеку и сказал:
– Мы с Геком ужасно рады видеть вас, и вам нечего бояться,
что мы проболтаемся. Если вы считаете, что вам безопаснее, чтобы мы, встречая
вас, делали вид, что не знаем вас, только скажите, и вы увидите, что можете на
нас положиться. Мы лучше дадим отрубить себе руку, чем подвергнем вас хоть
какой-нибудь опасности.
В первый момент он посмотрел на нас с удивлением и, пожалуй,
без всякого удовольствия, но по мере того как Том говорил, лицо его становилось
добрее, а когда Том кончил, он улыбнулся нам, закивал головой, стал делать
какие-то знаки руками и замычал «гу-у-у-гу-у-у», как делают глухонемые.
В эту минуту мы увидели Стива Никерсона с женой и детьми, –
они живут по ту сторону поля. И Том сказал:
– Вы отлично делаете это, я просто никогда в жизни не видел,
чтобы кто-нибудь делал это лучше. Так и надо, притворяйтесь и при нас, для вас
это будет практика, и вы не наделаете ошибок. Мы будем держаться подальше и
делать вид, что не знаем вас, но в любое время, когда вам потребуется наша
помощь, дайте нам только знать.
Потом мы пошли, как будто гуляя, навстречу Никерсонам; ну и
они, конечно, принялись расспрашивать, что это за человек, и откуда он, и как
его зовут, баптист он или методист, и за какую он партию – за демократов или
вигов, и сколько времени он здесь пробудет, – в общем, все те вопросы, которые
задают обычно люди, когда появляется новый человек. Собаки, впрочем, делают то
же самое. Том сказал, что это глухонемой и он только мычит и размахивает
руками, так что понять ничего нельзя. Никерсоны тут же подошли к глухонемому и
принялись подшучивать над ним, а мы с тревогой следили за этим. Том сказал, что
Джек не сразу привыкнет вести себя как глухонемой и того гляди заговорит
прежде, чем успеет сообразить, что делать. Наконец мы убедились, что Джек ведет
себя совершенно правильно и отлично делает руками всякие знаки, и отправились в
школу, которая находилась милях в трех отсюда, с тем чтобы попасть к перерыву
между уроками.
Я был так огорчен тем, что Джек не рассказал о схватке в
платановой роще и о том, как его чуть не убили, что у меня даже настроение
испортилось; да и Том чувствовал себя так же, но он сказал, что если бы мы были
на месте Джека, то мы тоже были бы осторожны и помалкивали, чтобы не попасться.
