Я уже собирался уходить, когда дверь у меня за спиной открылась. Повернувшись, я увидел большого мясистого афроамериканца в цветастой рубахе. Он стоял в дверном проеме, держа в одной руке сигарету, а в другой бейсбольную биту. За спиной у него виднелся старикан с трубочкой.
— Чем-нибудь помочь? — угрожающе спросил мужик с битой.
— Вы, наверно, старший по дому?
— Я хозяин. А вот вы нарушитель.
— Я тут кое-кого искал.
— Его здесь нет, а у тебя нет права самовольно сюда проникать.
— Я частный детектив. Меня звать…
— Как тебя звать, мне абсолютно по боку. Убирайся отсюда, пока я не прибег к вынужденной самообороне в ходе несанкционированного проникновения!
— Несанкционированное проникновение, — ехидным попугаем хихикнул у него за спиной старикан. — Обхезаться. — Он весело крутнул головой и пустил из трубки клуб дыма.
Я подошел к двери; мужик с битой чуть потеснился, пропуская. Он по-прежнему загромождал почти весь проход; мне пришлось сделать глубокий выдох, чтобы протиснуться. Мужик пах очистителем для труб и дешевым дезодорантом.
— Можно вас кое о чем спросить? — спросил я, выбравшись к лестнице.
— Ну?
— Почему эта дверь была не заперта?
Лицо у мужика озадаченно сморщилось.
— Как, а разве не ты ее открыл?
— Нет, она была уже открыта, и кто-то успел здесь пошариться.
Владелец повернулся к старикану:
— Кто-нибудь еще здесь спрашивал Терея?
— Нет, сэр, только этот вот мужчина.
— Послушайте, я никому здесь не желаю неприятностей, — продолжал я. — Мне просто надо поговорить с Тереем. Когда вы в последний раз его видели?
— Несколько дней тому назад, — без особой охоты ответил хозяин. — Часов около восьми, после того как он вернулся с работы. Терей был с каким-то свертком, сказал, что на пару дней уезжает.
— А дверь тогда была на замке?
— Он на моих глазах ее запер.
То есть кто-то зашел в здание уже после смерти Атиса Джонса и проделал, возможно, то же, что сейчас я: проник в жилье в попытке найти или самого Терея, или что-то с ним связанное.
— Спасибо, — кивнул я.
— Да не за что.
— Несанкционированное проникновение, — повторил старый курилка. — Не, правда обхезаться.
К моменту моего прибытия в «Лап-ланде» уже кучковались вечерние извращенцы, среди которых пожилой дяденька в рваной рубашке, потирающий вверх-вниз пивную бутылку с намеком, что он тут уже истосковался в одиночестве, а женщины пока лишь грезятся, и парень за тридцать, в неряшливом деловом костюме с галстуком на отлете и пустой водочной стопкой на столике. Возле ног у него сиротливо притулился пустой распахнутый кейс, очевидно, выпал из рук. Интересно, когда бизнесмен наберется храбрости сказать жене, что потерял работу и последние дни проводит в созерцании стриптизерш в кабаках да фильмов на уцененных дневных сеансах; что гладить для него рубашки теперь необязательно, потому что, черт возьми, в них некуда больше ходить. И даже вставать по утрам против воли уже не нужно, а если ты, блин, имеешь что-то против, то смотри шевелись быстрей, а то как бы дверь не шарахнула по заднице.
Лорелей я застал сидящей у стойки в ожидании очереди танцевать. Радости при виде меня она не выразила, ну да я к такому привык. Бармен вышел было мне наперехват, но я упреждающе поднял палец:
— Я Паркер. Если есть проблемы, звони Вилли. А иначе отлезь.
Он отлез.
— Скучновато перед вечером, — сказал я Лорелей.
— Оно всегда так, — отозвалась она, демонстративно отворачиваясь: мол, разговаривать с тобой нет настроения. Да и немудрено: в прошлый раз босс наверняка сделал нахлобучку за словоохотливость, и теперь ей не хотелось повторить ошибку. — Эти лохи дают только мелочь, четвертаки у них и те канадские.
— Что ж, значит, будешь танцевать из любви к искусству.
Лорелей, покачав головой, кинула на меня через плечо не очень приязненный взгляд.
— Думаешь, ты прикольный? Или даже обаятельный? Я вот что скажу: ничего этого в тебе нет. Таких, как ты, я здесь вижу каждый вечер, и всяк сует мне между ягодицами доллар. Они-то небось думают, что все из себя такие-разэтакие, а я им в подметки не гожусь; может, даже грезят, что я на кого-нибудь из них западу и даже денег не потребую, а утащу его к себе и затрахаю до умопомрачения. Но этому не бывать, и уж если я им не даю за бесплатно, то тебе не дам и подавно, а если ты чего-то от меня хочешь, то предъяви зелень.
В ее словах был смысл. Я положил на стойку пятьдесят баксов, при этом осмотрительно прижав купюру пальцем.
— Назови меня перестраховщиком, — сказал я, — но в прошлый раз ты нашу договоренность нарушила.
— Это, что ли, когда ты хотел перетереть с Тереем?
— Да. Только к нему мне пришлось пробиваться через твоего босса. В буквальном смысле. Так где Терей?
Она насупилась.
— Запал ты на него, что ли? Не надоело прессовать людей?
— Послушай, я бы предпочел вообще сюда не заходить. И не разговаривать с тобой в такой вот манере. Я не считаю себя лучше, чем ты, но уж во всяком случае не хуже, так что не будем об этом и говорить. Не хочешь моих денег? Дело твое.
Музыка на сценке закончилась, танцовщица под жидкие аплодисменты собрала раскиданные предметы своего туалета и подалась в гримерку.
— Твоя очередь, — кивнул я на шест и потянул полусотенную к себе, но ладонь Лорелей шлепнулась на другой кончик купюры.
— Он нынче утром не приходил. И вообще его уже два дня не было.
— Так, понял. А где он?
— У него халупа в городе.
— Его там уже сто лет не видно. Говори, или я пошел.
Бармен объявил выход прекрасной Лорелей; сделав недовольную гримасу, она встала со стула. Купюра по-прежнему терпела проверку на прочность между нами.
— У него есть место возле Конгари, какая-то частная земля в заповеднике. Там и ищи.
— Где именно?
— Тебе что, карту нарисовать? Откуда мне знать? Да там во всем парке частной земли только одна полоска.
Я выпустил купюру.
— В следующий раз мне будет все равно, сколько денег ты принесешь. Слова от меня не дождешься. Лучше пару баксов с уродов иметь, чем тысячу за сдачу тебе хороших людей. И вот еще добавка, за бесплатно: ты не один спрашиваешь о Терее. Были тут вчера двое парней, только Вилли их прогнал к чертовой матери. Назвал их гребаными нацистами.
Я кивнул в знак благодарности.
— И все равно мне они понравились больше, чем ты, — с победным видом заявила Лорелей.
