— Что?
— Когда меня везли в Ричленд, то проехали специально у Брод-ривер, показали дом смерти.
Место приведения в исполнение смертных приговоров в штате Южная Каролина располагалось в Колумбии, на Брод-ривер, при исправительном учреждении, неподалеку от аттестационного центра. До 1995 года в порядке сочетания психологической пытки с демократией заключенным, приговоренным к высшей мере, разрешалось выбирать себе наказание между электрическим стулом и смертельной инъекцией. Потом выбор сократился и осталась только инъекция. Не избегнет ее и Атис Джонс, если штату удастся осудить его за убийство Мариэн Ларусс.
— Они сказали, что пристегнут меня ремнями и вколют яд, и я буду умирать, но ни крикнуть, ни пошевелиться, ничего не смогу. Сказали, что это как удушение, только медленное.
Мне нечего было на это ответить.
— Я не убивал Мариэн, — произнес он.
— Знаю.
— И все равно меня казнят?
От его угрюмой безропотности пробирал озноб.
— Мы этому воспрепятствуем, если ты нам поможешь.
Атис в ответ лишь молча покачал головой и поплелся обратно на кухню. Почти сразу в комнату зашел Эллиот.
— Ну и что ты думаешь? — спросил он вполголоса.
— Он недоговаривает, — ответил я. — Хотя со временем, думаю, все нам выложит.
— Вот как раз времени у нас и нет, — едко заметил Эллиот.
Идя следом за ним на кухню, я видел, как под рубашкой у него напрягаются мышцы, а кулаки у бедер сжимаются и разжимаются. Он обратился к Альберту:
— Что-нибудь нужно?
— Да 'арчей поди што 'ватит, — ответил Альберт.
— Я имею в виду не только еду. Может, денег еще надо? Пистолет?
Бабуля, решительно стукнув по столу донцем стакана, погрозила Эллиоту пальцем:
— Токо ще пушки нам деся не 'ватало, — сказала она твердо.
— Они считают, оружие в доме приносит несчастье, — выступил переводчиком Эллиот.
— Может, они и правы. А если что-нибудь действительно стрясется, что тогда?
— С ними живет Сэмюэл, и подозреваю, у него менее предвзятое отношение к оружию. Я им дал все наши номера. В случае чего они до кого-нибудь из нас сразу дозвонятся. Главное, всегда держи при себе мобилу.
Я поблагодарил стариков за лимонад и двинулся за Эллиотом на выход.
— А я че, здесь, что ли, остаюсь? — выкрикнул следом Атис. — С этими двумя?
— Ну и норов у етого мальца, — нахмурилась бабуля. — Не парень, чисто о'онь, 'лаз да 'лаз за ним нужон. — Она ткнула в Атиса пальцем. — Соплив ешо, а вон как грубит.
— Да отвяжись ты, — буркнул он, а у самого в глазах стояло беспокойство.
— Веди себя хорошо, Атис, — наказал Эллиот. — Телевизор посмотри, поспи. Мистер Паркер завтра тебя проведает.
Атис поднял на меня умоляющие глаза:
— Блин, да они меня тут к утру с дерьмом сожрут.
Когда мы уходили, бабуля снова принялась тыкать в своего постояльца указующим перстом. Снаружи мы повстречали их сына Сэмюэла, который как раз направлялся к дому, — высокий симпатичный мужчина примерно моего возраста или чуть моложе, с большими карими глазами. Эллиот нас познакомил, и мы пожали друг другу руки.
— Что-нибудь было? — осведомился Эллиот.
— Нет, все в порядке, — успокоил Сэмюэл. — Я припарковался у вашего офиса. Ключи на заднем правом колесе, прямо сверху.
Эллиот поблагодарил, и Сэмюэл стал подниматься по ступенькам.
— Ты как думаешь, ему тут будет нормально? — с сомнением спросил я.
— Они все как один сметливые, а у местных даже что-то вроде шефства над стариками. Не успеет кто-нибудь подозрительный и нос сюда сунуть, как за ним увяжется целая орава молодых крепышей. Так что пока Атис здесь, а его адреса никто не знает, он в безопасности.
На обратном пути нас безмолвно, но цепко провожали те же лица. Возможно, Эллиот и прав: здесь каждый прибывший мгновенно ставится на негласный учет.
Знать бы еще, что Атису Джонсу этого действительно достаточно для безопасности.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Прежде чем расстаться, мы с Эллиотом возле дома перекинулись еще парой слов. На прощание он протянул мне газету, которая лежала у него на заднем сиденье.
— Ты у нас любитель копаться в прессе: как тебе вот это?
Заметка под названием «Благотворительность во время трагедии» была упрятана среди хроники светской жизни. В конце этой недели Ларуссы намеревались дать благотворительный ланч в старой плантаторской гасиенде, на западном берегу озера Мэрион — в одной из двух больших усадеб, принадлежащих семейству. Судя по списку приглашенных, там должен был собраться едва ли не весь цвет штата, во всяком случае добрая его половина.
«По-прежнему скорбя о смерти своей любимой дочери Мариэн, — сообщал репортер, — Эрл Ларусс, а вместе с ним его сын Эрл-младший заявили: „У нас неизбывный долг перед теми, кому в жизни повезло не так, как нам, и ответственности перед этими людьми с нас не снимает даже утрата Мариэн“. Благотворительный ланч, средства от которого пойдут на исследование раковых заболеваний, будет у семейства Ларусс первым общественным мероприятием после того, как в июле в возрасте девятнадцати лет трагически ушла из жизни Мариэн Ларусс».
Я отдал газету Эллиоту.
— Могу поспорить, — сказал он, — явятся судьи с прокурорами, а может, и сам губернатор. Проведут малым составом суд на лужайке, да и дело с концом.
Эллиот сказал, что у него остались недоделанные дела в офисе, и мы договорились встретиться через денек-другой, обсудить продвижение и варианты. Я ехал за ним вплоть до моего отеля, после чего свернул на парковку и поставил машину. В номере я принял душ, затем позвонил Рэйчел. Она как раз собиралась в Южный Портленд, на лекцию в читальном зале. Об этом она упоминала пару дней назад, только я напрочь забыл.
— Интересный, слушай, у меня нынче денек, — начала она, едва я успел сказать «привет». — Открываю утром дверь, а там на пороге мужчина. Даже не мужчина, а мужчинище. Прямо-таки гора, причем очень черная.
— Рэйчел…
— А кто-то еще сказал, что все будет незаметно. Спереди на майке у него надпись «Клан-киллер»…
— Я…
— И знаешь, что он сказал?
Я ждал.
— Ничего он не сказал. А просто протянул записку от Луиса и добавил, что у него непереносимость лактозы. Нет, ты понял? Непереносимость лактозы — все, два слова. Ничего больше. И теперь он со мной едет на лекцию. Единственное, на что я его кое-как уломала, это поменять майку. Теперь на нем новая. С надписью «Черная смерть». Буду всем говорить, что это рэперская группа. Ты как думаешь, есть такая?
