Том Сойер шел домой в самом веселом настроении, думая про
себя, что и церковная служба бывает иногда не так уж плоха, если внести в нее
хоть немножко разнообразия. Одна только мысль огорчила его: он ничего не имел
против того, чтобы пудель поиграл с его жуком, но все-таки уносить жука с собой
щенок не имел никакого права.
Глава 6
В понедельник утром Том проснулся, чувствуя себя совершенно
несчастным. В понедельник утром всегда так бывало, потому что с понедельника
начиналась новая неделя мучений в школе. По понедельникам ему хотелось, чтобы в
промежутке совсем не было воскресенья, тогда тюрьма и кандалы не казались бы
такими ненавистными.
Том лежал и думал. И вдруг ему пришло в голову, что недурно
– было бы заболеть: тогда можно и не ходить в школу. Перед ним смутно забрезжил
какой-то выход. Он исследовал свой организм. Никакой хвори не нашлось, и он
принялся за дело снова. На этот раз ему показалось, что у него имеются все
признаки колик в желудке, и он возложил надежду на них. Однако симптомы
становились все слабее и слабее и, наконец, совсем исчезли. Он стал думать
дальше и скоро нашел кое-что другое. Один верхний зуб у него шатался. Поздравив
себя с удачей, Том уже собрался было застонать для начала, как вдруг ему пришло
в голову, что, если он явится к тетке с такой жалобой, она просто-напросто
выдернет ему зуб, а это очень больно. Он решил оставить зуб про запас и
поискать чего-нибудь еще. Довольно долго ничего не подвертывалось, потом он
вспомнил, как доктор рассказывал про одну болезнь, с которой пациент недели на
две, на три укладывался в постель и мог совсем остаться без пальца. Он сейчас
же выставил «больной» палец из-под простыни и стал его рассматривать. Только он
не знал, какие должны быть симптомы болезни. Все же ему думалось, что
попробовать стоит, и поэтому он принялся стонать с большим воодушевлением.
А Сид все спал, ничего не подозревая.
Том застонал громче, и ему показалось, что палец у него в
самом деле начинает болеть.
Сид и ухом не повел.
Том совсем запыхался от натуги. Он перевел дух, потом
собрался с силами и испустил подряд несколько самых замечательных стонов. Сид
все храпел.
Том даже рассердился. Он позвал: «Сид, Сид!» – и потряс его.
Это, конечно, подействовало, и Том опять принялся стонать. Сид зевнул,
потянулся, чихнул, приподнялся на локте и стал глядеть на Тома. Том все стонал.
Сид окликнул его:
– Том! Послушай, Том!
Никакого ответа.
– Да ну же! Том! Что с тобой, Том? – И Сид схватил его за
плечи, испуганно заглядывая ему в глаза.
Том простонал:
– Оставь, Сид. Не трогай меня.
– Да что с тобой, Том? Я позову тетю.
– Нет, не надо. Это, может, само пройдет. Не зови никого.
– Ну как же не звать? Перестань, Том, не стони так ужасно. И
давно это с тобой?
– Несколько часов. Ох! Ой, не ворочайся так, Сид, ты меня
убьешь.
– Том, чего же ты меня раньше не разбудил? Ой, Том,
перестань. Просто мороз по коже дерет тебя слушать. Том, да что с тобой?
– Я все тебе прощаю, Сид. (Стон.) Все, что ты мне сделал.
Когда я умру…
– Ой, Том, ведь ты же не умираешь? Не надо, Том, ой,
перестань. Может, еще…
– Я всех прощаю, Сид. (Стон.) Так и скажи им, Сид. А еще,
Сид, отдай мою оконную раму и одноглазого котенка этой новой девочке, что
недавно приехала, и скажи ей…
Но Сид схватил в охапку свою одежду и исчез. Том и в самом
деле страдал теперь, так разыгралось его воображение, поэтому его стоны звучали
довольно естественно.
Сид скатился вниз по лестнице и крикнул:
– Ой, тетя Полли, идите скорей! Том умирает.
– Умирает?
– Да, тетя, умирает! Чего же вы стоите – бегите скорей!
– Пустяки! Не верю!
Тем не менее она стрелой понеслась наверх, а за нею по пятам
Сид и Мэри. Лицо у нее побелело, губы дрожали. Подбежав к постели, она с трудом
вымолвила:
– Ну, Том! Том! Что с тобой такое?
– Ой, тетечка, я…
– Что с тобой, Том, что такое с тобой случилось, мой
мальчик?
– Ой, тетечка, у меня на пальце гангрена!
Тетя Полли упала на стул и сначала засмеялась, потом
заплакала, потом и то и другое вместе. Это вернуло ей силы, и она сказала:
– Ну, Том, что за фокусы ты со мной вытворяешь! Брось эти
глупости и вставай.
Стоны прекратились, и боль в пальце совсем пропала. Том
почувствовал себя довольно глупо и сказал:
– Тетя Полли, мне показалось, что это гангрена, и было так
больно, что я совсем забыл про свой зуб.
– Вот как! А что у тебя с зубом?
– Один зуб вверху шатается и болит так, что просто ужас.
– Ну, ну, ладно, только не вздумай опять стонать. Открой рот.
Ну да, зуб шатается, только от этого никто еще не умирал. Мэри, принеси мне
шелковую нитку и горящую головню из кухни.
Том сказал:
– Ой, тетечка, только не надо его дергать. Теперь он уже
совсем не болит. Помереть мне на этом месте, ни чуточки не болит. Пожалуйста,
не надо. Я все равно пойду в школу.
– Ах, все равно пойдешь, вот как? Так все это ты затеял
только ради того, чтобы не ходить в школу, а вместо того пойти за реку? Ах,
Том, Том, я так тебя люблю, а ты меня просто убиваешь своими дикими выходками!
Орудия для удаления зуба были уже наготове. Тетя Полли
сделала из шелковой нитки петельку, крепко обмотала ею больной зуб, а другой
конец нитки привязала к кровати. Потом, схватив пылающую головню, ткнула ею
чуть не в самое лицо мальчику. Зуб выскочил и повис, болтаясь на ниточке.
