Ложась спать, он подумал, что довольно странно иметь в качестве друзей одного – обвинителем, который, правда, ничего не может доказать (Алекс), а другого – свидетелем, который располагает доказательствами, но отказывается их предоставить (миссис Лилибэнкс). Это все равно что одновременно быть и осужденным и оправданным. У Сиднея тут же возникла идея сценария, и он сделал в тетради несколько заметок.
XVII
Стоя перед обеденным столом, миссис Лилибэнкс расставляла цветы в оранжевой с белыми разводами вазе. Было четверть пятого, миссис Хаукинз заканчивала наверху уборку ванной комнаты, которую она всегда оставляла напоследок. Сегодня в доме царил особый порядок, потому что утром натерли мебель воском. К половине восьмого был приглашен на ужин Сидней. Миссис Лилибэнкс пошла на кухню поставить воду для чая себе и миссис Хаукинз.
Миссис Хаукинз была пятидесяти лет, невысокая, худая, с непослушными седыми волосами, которые вечно выбивались из-под черной косынки. Нос у нее был крупным, а глаза быстрыми. От нее исходило ощущение какого-то постоянного беспокойства, поэтому присутствие ее утомляло, но на нее можно было положиться, и она ни разу еще не подвела миссис Лилибэнкс. Миссис Хаукинз приходила всегда точно в назначенное время, хотя дни работы то и дело переносились из-за ее семейных дел. Она уже перестала приходить ежедневно, как это было после переезда миссис Лилибэнкс: старая дама решила, что в этом нет необходимости. Хотя идея эта принадлежала Андервуду из Лондона, ее поддержала Присей, которая и встретилась с миссис Хаукинз после переезда бабушки. Тем не менее миссис Хаукинз каждый день между тремя и четырьмя часами звонила, чтобы узнать, все ли в порядке. И всякий, раз после того, как в газетах появилось сообщение об исчезновении Алисии, миссис Хаукинз спрашивала, нет ли у миссис Лилибэнкс новых известий об этом деле. Впрочем, далеко не одна она в округе подозревала Сиднея в убийстве жены. Как и все прочие, миссис Хаукинз прочла в газетах, что Сидней давно уже знал, что его жена не появлялась в доме своих родителей, однако ничего не сказал об этом даже самым близким друзьям. «Значит, он что-то замышлял», – неоднократно внушала миссис Хаукинз миссис Лилибэнкс, а та, как могла старалась обходить эту тему. Она очень хорошо понимала, что бесполезно объяснять людям типа миссис Хаукинз, что Алисия и Сидней, художница и писатель, нуждались, порой в полном одиночестве и могли жить некоторое время порознь, не зная ничего друг о друге. Однако после того разговора с Сиднеем о ковре у миссис Лилибэнкс, уставшей от попыток защитить Сиднея, все чаще и чаще возникало ощущение, что здравомыслие простых людей вроде миссис Хаукинз, мистера Фаулера или мясника мистера Вири, возможно, ведет их по верному пути, в то время как ее собственные рациональные рассуждения, кажется, завели ее в тупик. Придя к такому заключению, миссис Лилибэнкс все же старалась пока скрывать от миссис Хаукинз то, что она постепенно начинает переходить на ее точку зрения.
Они пили чай за столом, на котором стояла ваза с цветами.
– Опять никаких известий, – сказала миссис Хаукинз, качая головой и помешивая свой чай.
Миссис Лилибэнкс всегда угнетала необходимость что-либо скрывать. Миссис Хаукинз упала бы в обморок, узнай она, что Сидней Бартлеби приглашен сегодня на ужин. Впрочем, достаточно будет, если Батледж, проезжая на своем старом грузовике, увидит Сиднея входящим в ее дом, чтобы назавтра об этом узнали все.
– У него такой самодовольный вид, – снова начала миссис Хаукинз. Он все время улыбается. По его виду не скажешь, чтобы он очень беспокоился о своей жене.
– Я и не думаю, что он беспокоится, миссис Хаукинз. Я немного была знакома с Алисией, как вы знаете. (Миссис Лилибэнкс заметила, что говорит в прошедшем времени и поправилась.) Она просто любит время от времени уезжать куда-нибудь одна.
– У этих американцев дикие нравы. Это всем известно. Меня волнует, когда же они все-таки хоть что-нибудь узнают? Полиции следует покопать вокруг дома. Это как в деле Кристи. А не ждать, пока могила зарастет настолько, что невозможно будет ее найти. Вам не дует из этого окна, миссис Лилибэнкс? – спросила она, имея в виду кухонное окно.
– Нет-нет, спасибо.
– Я подняла его, потому что пользовалась сегодня нашатырным спиртом. Не выношу запаха нашатырного спирта.
Она улыбнулась, к ней неожиданно вернулось хорошее настроение.
Вскоре она ушла, пообещав вернуться в субботу, а завтра, как обычно, позвонить.
– Надеюсь, вы хорошенько запрете дверь на ночь, миссис Лилибэнкс. Не хотела бы я жить здесь, да и все так говорят.
Эти слова неприятно подействовали на миссис Лилибэнкс.
Она поднялась на второй этаж и с чувством, словно исполняет какойто ритуал, взяла бинокль из верхнего ящика письменного стола. Затем сошла вниз и положила его на край буфета в столовой. Ее внимание привлек воробей, усевшийся на подоконник. Он на какое-то мгновение поглядел ей прямо в глаза и улетел. Миссис Лилибэнкс поднялась снова наверх и прилегла отдохнуть, прежде чем начать готовить ужин. В 7.35 в дверь постучали.
– Здравствуйте, миссис Лилибэнкс, – сказал Сидней с порога. – Это вам. Лучшее из всего, что я нашел в Ипсвиче.
Он протянул букет красных гладиолусов с длинными стеблями, завернутый в тонкую бумагу.
– О, благодарю вас, Сидней. Как это мило с вашей стороны!
– И еще вот это.
Это была бутылка красного вина в сиреневой бумаге.
– Но что мы будем праздновать, скажите? Вы…
Она не решилась спросить, не получил ли он известий от Алисии.
– Мистер Пламмер с телевидения проявил сегодня большую благосклонность к мистеру Лэшу. Он еще не решил, покупать ли сценарий, но сказал, что первые три истории ему понравились… и… у меня, и у Алекса появились определенные надежды на этот счет. Миссис Лилибэнкс, вам необходимо приобрести телевизор, чтобы увидеть мои шедевры. Я куплю вам его, – и Сидней развязно махнул рукой.
– Ни в коем случае. Я уже решила купить телевизор до наступления зимы. Это прекрасная новость. Сидней. Надеюсь, у вас все получится. Я знаю, чего это вам стоило.
Сидней встал на цыпочки и принюхался. На нем были лучшие его ботинки, которые он только что начистил.
– Что за божественный аромат доносится из вашей скромной деревенской кухни?
– Это утка. Надеюсь, она придется вам по вкусу. Подождите, я поставлю ваши цветы в воду и приготовлю что-нибудь выпить. Или лучше пойдите и налейте себе сами.
– С удовольствием.
Вслед за хозяйкой Сидней прошел через столовую на кухню.
Там они пробыли минут пять, пока миссис Лилибэнкс ставила гладиолусы в воду, а Сидней наливал виски со льдом для себя и безо льда для хозяйки. Они немного поболтали, но миссис Лилибэнкс чувствовала себя несколько напряженно, потому что не могла и не хотела сказать что-нибудь вроде: «Какая жалость, что вы не можете позвонить Алисии и сообщить ей новость о Лэше!»
