— Рамон Отеро, где вы были сегодня вечером? — механическим голосом начал допрос толстяк-полицейский.
Детектив стремительно прошел через комнату и оторвал Рамона от кровати. Один и тот же вопрос пришлось повторять несколько раз. Рамон как будто лишился голоса, а то и вовсе рассудка. Он просто не сводил глаз с Теодора.
— Где ты был сегодня вечером? — спросил его Теодор своим чувственным голосом.
— Дома. Я был дома.
— Весь вечер? — подхватил Саусас.
Рамон тупо уставился на него. Его лицо было мокрым от слез. Правой рукой он держался за живот.
— Ты не приходил сюда этим вечером? — спросил у него Теодор.
— Да. Я был здесь, — ответил Рамон.
— В какое время?
У Рамона был такой вид, как если бы он пытался восстановить в памяти события далекого прошлого. Внезапно он согнулся, обхватывая голову руками.
— Что это с ним? — встревоженно спросил Саусас у Теодора.
— Наверное, головная боль. У него часто случаются приступы, — ответил Теодор. — Рамон, тебе лучше сесть.
Один из детективов подвел Рамона к длинному столу, рядом с которым стояло кресло. Рамон безропотно опустился в него, а детектив взял его правую ладонь и принялся поочередно мазать чернилами кончики пальцев.
— Рамон, в котором часу вы приходили сюда? — уже несколько менее официальным тоном спросил Саусас. — Вы обедали вместе?
— Да.
— А что было потом? Как долго вы тут пробыли?
Рамон не ответил.
— Рамон, это вы её убили? — спросил Саусас.
— Не я.
— Не ты? — с вызовом в голосе переспросил Карлос Идальго.
Саусас жестом велел Карлосу замолчать.
— В котором часу вы явились к обеду? — Саусас выждал момент, а затем решительно направился к Рамону с таким видом, будто собирается надавать ему пощечин и таким образом привести в чувство, но в следующий момент замер на месте, ибо Рамон, оставаясь сидеть неподвижно, ошалело уставившись перед собой, вдруг начал говорить.
— Я пришел сюда около восьми и мы пообедали. Мы ждали Тео, думали, что он приедет, и мы все вместе это отметим. Я принес бутылку рома. Потом мне стало плохо, и я ушел домой.
— В котором часу.
— Кажется… примерно в половине одиннадцатого, может, чуть позже.
— Рамон, между вам и Лелией произошла ссора?
— Нет.
— Вы точно не ссорились из-за Теодоро? Вы надеялись, что он придет?
— Да, — согласно кивнув, подтвердил Рамон.
— Я послал Лелии открытку и написал, что собираюсь вернуться сегодня, — пояснил Теодор, но, похоже, Саусас пропустил его реплику мимо ушей.
— Рамон, это вы принесли ей эти цветы?
— Нет, — покачал головой Рамон, равнодушно глядя на гвоздики.
— Букет уже лежал здесь, когда вы пришли? — задал Саусас очередной вопрос, ощупывая стебли цветов.
— Не помню, — ответил Рамон.
— Вы ели за этим столом?
— Да.
— Значит, цветы были принесены уже после вашего ухода. Убитая, случайно, не упоминала в разговоре о том, что она собирается пойти купить цветы?
И снова Рамон попытался напрячь память.
— Не помню, — униженно пробормотал он в конце концов, сокрушенно качая головой.
— Осмотрите кухню, возможно, там осталась упаковка, в которую мог быть завернут букет, — приказал Саусас одному из детективов. — И повнимательнее там!
Теодор молча глядел на цветы, не зная, что и думать. В том, что это не Рамон принес их ей, он не сомневался. Лелия сама могла выйти и купить букет после ухода Рамона, но почему в таком случае она не поставила цветы в вазу, а бросила на столе? Или, может быть, убийца пошел провожать её до квартиры? Просто уму непостижимо.
Вышедший из кухни детектив доложил, что ничего похожего на бумагу, которая могла бы послужить упаковкой для цветов, найдено не было.
Помрачнев, Саусас снова обратился к Рамону.
— Скажите, Рамон, а после обеда она вымыла тарелки?
— Да. Она мыла посуду, а я вытирал.
По приказу Саусаса один из детективов обтер лицо Рамона влажным полотенцем.
— Он принимает какие-нибудь лекарства от головной боли? — спросил Саусас у Теодора.
— Нет. Он не пьет таблеток. Просто он немножко не в себе от горя. — И лишь произнеся это вслух, Теодор понял, что если Рамон так сильно переживает, то это указывает на то, что он не совершал этого чудовищного преступления.
— Сегодня вечером на крыше раздавался какой-то шум, — продолжал Саусас, обращаясь к Рамону. — Сеньора де Сильва слышала грохот, как если бы кто-то пробежал по кровле. Вы были здесь в тот момент?
— Шаги на крыше? — повторил Рамон.
— Рамон, да проснись же ты! Мы не собираемся проторчать здесь из-за тебя всю ночь! — не выдержал Теодор.
— Отчего же, торопиться некуда, и у нас ещё целая ночь впереди, — усмехнулся Саусас, закуривая очередную сигарету. Он курил сигареты «Хитанес», и теперь комнату наполнял горьковато-сладкий аромат крепкого табака. — Ну так как, вы слышали шаги на крыше? — спросил Саусас.
— Я точно не помню. Но кажется, нет.
Детектив резко встал из-за стола.
— На бутылке его отпечатки пальцев, — сказал он, показывая на непочатую бутылку рома на столе. — Такие же отпечатки имеются на остове кровати и на прикроватном столике.
— А как насчет подоконника и ножей на кухне? — уточнил Саусас.
— Мы нашли лишь один нож с отпечатками, да и те принадлежат убитой, — ответил детектив.
— Угу, — неопределенно промычал Саусас. — Скажите, Рамон, вы были влюблены в Лелию?
— Да, — ответил Рамон.
— А, может, вы и жениться на ней собирались?
Рамон поджал губы, а затем вскочил со своего места и, ни слова не говоря, направился к двери. Детектив и двое полицейских бросились за ним и, ухватив за руки, отпихнули от двери. Когда они разворачивали Рамона, Теодору в какой-то момент удалось увидеть его изможденное, страдальчески искаженное лицо. Его швырнули обратно в кресло. Он же снова вскочил на ноги.
— Я не убивал! — кричал Рамон. — Это не я! Не я!
— Никто и не утверждает, что это сделали вы.
Рамон стоял посреди гостиной, и усадить его обратно в кресло было невозможно. По обеим сторонам от него застыли державшие его за руки полицейские.
— Тео, это сделал ты?
— Нет, Рамон, но я её нашел. Я пришел сюда и нашел её, — ответил Теодор.
— Я тебе не верю! Это твои цветы? Что, скажешь, это не ты их принес? — в голосе Рамона послышались истерические нотки.
