— И я думаю, твои мысли тоже изменятся.
— В каком смысле?
Теодор держал руки в карманах, чувствуя в них нервную дрожь.
— Я хочу сказать, что со временем все забудется, и ты уже больше не будешь постоянно воскрешать в памяти ту страшную сцену.
— Я тебе не верю, — упавшим голосом проговорил Рамон.
В дверь позвонили.
— Это Саусас. Я пойду открою, — сказал Теодор и вышел из комнаты.
Иносенса уже спешила вниз по лестнице. Теодор заблаговременно предупредил её о том, что ожидает прихода Саусаса.
Теодор встретил Саусаса в гостиной и ещё раз шепотом напомнил ему о том, чтобы тот не упоминал о пропаже его дневника. Затем они поднялись в студию, и Теодор повторил свою теорию того, как грабитель мог проникнуть в дом. Он также сказал, что Иносенса провела весь вечер в соседнем доме, у Веласкесов. Саусас распылил на подоконник какой-то порошок и принялся внимательно разглядывать его через увеличительное стекло.
Затем он выпрямился, толкнул окно, раскрывая створки пошире и принялся искать отпечатки со стороны улицы. В конце концов детектив озадаченно улыбнулся и недоуменно вскинул брови.
— Очень аккуратный вор. Ни единого отпечатка. Такое впечатление, что все бы вымыто горячей водой с мылом!
Они взглянули на увитую плющом перемычку между двумя домами. Ничто не указывало на то, что побеги плюща были примяты или поломаны. Это был самый обыкновенный, хорошо разросшийся, темно-зеленый плющ. Сама каменная перемычка была шириной около шестнадцати дюймов, устроенный со стороны улицы желобок для стока воды добавлял ещё дюйма четыре, а изогнутые металлические прутья как будто специально располагались именно таким образом, чтобы за них было удобно держаться тому, кто задумает пройти по этому мостику, соединявшему два соседних дома.
Саусас ещё раз просмотрел список пропавших предметов и заставил Теодора проверить свой гардероб, не пропало ли что-нибудь из одежды. Насколько Теодор мог судить, все его вещи оказались на месте.
— Иносенса, а из вашей комнаты ничего не пропало? — спросил Саусас.
— Нет, сеньор.
— А ключи вы вчера вечером с собой брали?
— Нет, сеньор, потому что я думала, что вернусь домой вместе с доном Теодоро.
— Где ваши ключи сейчас?
— Я держу их в сумочке и для верности прикалываю булавкой. Сумочка у меня в комнате.
— Они и сейчас там? — уточнил Саусас. — Вы проверяли?
— Нет, сеньор, я не проверяла. — Иносенса растерянно заморгала, а затем торопливо поднялась к себе.
В следующий момент они услышали её сдавленный крик, и на лестнице снова раздались её торопливые шаги.
— Сеньор, мои ключи исчезли!
Теодор и Саусас взбежали наверх и вошли в её комнату. Ключи были отколоты от подкладки сумочки, и Иносенса показала им следы от английской булавки, располагавшиеся справа от кошелька с мелочью. Она всегда хранила свою связку ключей только здесь и нигде больше.
— Что ж, нужно будет немедленно сменить все замки, — вздохнул Теодор, чувствуя себя усталым и вконец раздавленным.
— И выставить круглосуточную охрану, — сказал Саусас. — Грабитель не взял практически ничего ценного, однако он, похоже, прошелся по всему дому, не так ли? И опять забрал ключи и не оставил отпечатков?
Это самое «опять» занозой засело в сознании Теодора. Предположительно убийца Лелии забрал её ключи. Но в её квартиру не входил никто, кроме Хосефины и самих полицейских. За квартирой Лелии до сих пор велось наблюдение.
Подойдя к телефону в комнате Теодора, Саусас позвонил в полицейский участок и велел прислать охранника. Затем он сказал Теодору:
— Теперь будем трясти скупщиков краденного. Возможно, удастся отыскать хоть что-нибудь из ваших вещей.
— Меня не столько интересуют сами вещи, как тот, кто их украл у меня, — заметил Теодор.
— Еще бы. И меня тоже. — Саусас закурил. — А вашего приятеля Рамона это не интересует? Кстати, где он?
— У себя в комнате. А вчера он весь вечер был со мной. — Теодор видел, как Саусас едва заметно улыбнулся и кивнул. — Сеньор капитан, мы бы хотели съездить на несколько дней в Гуанахуато. Я могу позвонить вам оттуда и сообщить, в какой гостинице мы остановились.
— Гаунахуато, — задумчиво проговорил Саусас. — По делам или как?
— Нет. Просто ради смены обстановки.
— Что ж, полагаю, это вполне возможно, — сказал Саусас. — А Иносенса останется здесь?
— Думаю, что да, — ответил Теодор.
Саусас удовлетворенно кивнул.
— У дома мы выставим охрану. Я пробуду у вас до прибытия охранника. Если вы не возражаете, сеньор, то я подожду в вашей студии. Там из окна видно улицу, и я увижу его. — Он вышел в студию.
А Теодор пролистал телефонный справочник и позвонил в слесарную мастерскую. Там ему пообещали, прислать мастера «после трех часов», что, как Теодору было прекрасно известно, могло означать и «завтра» или даже «послезавтра», однако, звонить в другую мастерскую он не стал.
Иносенса приготовила обед, и Теодор пригласил Саусаса отобедать с ними, но тот отказался. Однако, не успели они с Рамоном сесть за стол, как прибыл охранник. Саусас сказал, что человек в штатском будет находиться на противоположной стороне улицы в течение восьми ближайших часов, после чего его сменит другой полицейский.
— Как дела, Рамон? — спросил Саусас.
— Спасибо, все очень хорошо.
— Ну как, а вчерашняя вечеринка вам понравилась?
— Было очень весело, — сдержанно ответил Рамон.
— Что ж, буду держать вас в курсе, — пообещал Саусас и ушел.
Слесарь все же пришел в тот же день, и уже к вечеру все замки были заменены. Они решили отправиться в Гуанахуато через два дня, то есть седьмого марта. Теодор внес платеж за квартиру Рамона за месяц вперед. Предполагалось, что Иносенса останется дома до тех пор, пока Теодор не пришлет за ней, если после нескольких дней в гостинице им захочется снять на какое-то время дом в Гуанахуато или где-нибудь еще. Днем Иносенса должна была находиться в доме, но оставаться ночью в пустом доме одна она боялась, а потому договорилась с Констансией, что будет ночевать у нее.
Приставленные к дому охранники взад-вперед прохаживались по тротуару вдоль квартала или же просто стояли на противоположной стороне улицы. Иногда на дежурство выходило сразу двое охранников, и тогда они прогуливались перед домом уже не по одиночке, а вдвоем.
В день отъезда, седьмого числа, около девяти часов утра Иносенса пришла со двора, где она поливала цветы, держа в руках большой конверт из коричневой оберточной бумаги.
— Глядите, сеньор! Ведь это ваш дневник, не так ли?
Теодор укладывал чемоданы в гостиной. Конверт был незапечатан. И в нем лежал его дневник.
