— Могу я поговорить с капитаном Саусасом? — спросил он.
В трубке слышался статический треск помех и какие-то щелчки. Он слышал переговоры о каких-то велосипедах, оставленных на площадке, зарезервированной для мотоциклов дорожной полиции. Один из говорящих был очень недоволен и зол на своего собеседника.
— Капитана Саусас здесь нет, — в конце концов сказал голос в трубке.
Наверное, пошел спать, подумал Теодор.
— А могу я поговорить с Рамоном Отеро?
— С кем?
— С Рамоном Отеро. О-те-ро. Его доставили к вам на допрос по делу Бальестером — по делу об убийстве Лелии Бальестерос, — нервно пробормотал Теодор, зная наперед, что это бесполезно.
— Заключенным не разрешается пользоваться телефоном, сеньор, — с улыбкой в голосе ответил человек на том конце провода.
— А вы не могли бы мне сказать, как у него дела? Я бы подождал у телефона…
— Нет, сеньор, таких справок мы не даем.
Тогда Теодор отыскал домашний номер телефона своего адвоката — было уже почти семь часов вечера — и позвонил по нему. Сеньор Мартинес заверил его, что адвокат, с которым он связался по телефону, немедленно поехал в тюрьму, но пока ещё от него не было никаких известий. Теодор записал рабочий и домашний телефоны адвоката по уголовным делам, сеньора Пабло Кастильо С., после чего позвонил по обоим номерам, но ни на работе, ни дома его не оказалось — в конторе никто не брал трубку, а дома к телефону подошла служанка.
Теодор открыл банку рыбных консервов для Лео, покормил его в кухне, а затем отправился спать. Он чувствовал чудовищную усталость, но ему не спалось, к тому же было что-то пугающе-зловещее в рассеянном свете медленно сгущавшихся сумерек, пробивавшемся сквозь опущенные жалюзи. Его тело словно налилось свинцовой тяжестью, думалось же, напротив, легко, вот только жаль, что ни одной дельной мысли ему в голову так и не пришло, и зацепиться было не за что.
Глава 5
Сеньор Кастильо С. позвонил лишь на следующее утро в четверть десятого и тем самым разбудил Теодора.
— Итак, — торжественно объявил он, — вашего друга отпустили. Его допрашивали всю ночь. Я тоже ещё не ложился. Но зато теперь он на свободе.
— Значит, они считают, что он невиновен?
— Ну да. И я тоже в этом уверен. С уликами у них туговато, так что…
— А удалось установить, в каком часу он вернулся домой после обеда?
— Нет… не совсем. Но судя по тому, что удалось выяснить, Рамон Отеро этого не делал. Сеньор Отеро полагает, что он вернулся домой к половине одиннадцатого вечера. Доктор же утверждает, что её убили не раньше одиннадцати. Одиннадцать — самое раннее.
Или без десяти одиннадцать, подумал Теодор, припоминая, что в тот момент, когда доктор вел речь о двух-трех часах, прошедших с момента убийства, на его наручных часах было без десяти два. А Рамон лишь предполагает, что вернулся домой к десяти тридцати.
— А как там сеньор Отеро? — спросил Теодор.
— Лучше и не спрашивайте! Он очень утомлен! Две ночи к ряду без сна. Уж можете мне поверить, виновный человек уже давно сломался бы. Но ваш приятель до последнего стоял на том, что он ни в чем не виноват. В самом деле, сеньор, не думаете же вы, что это в самом деле сделал он!
— Где он сейчас?
— Сегодня утром его отпустят домой. Они послали за его компаньоном, сеньором…
— Балдином.
— Да. Чтобы он проводил его до дому. Да, чуть не забыл… мне выслать счет на ваш адрес, сеньор, или направить его сеньору Отеро?
— Вы можете прислать его мне, — сказал Теодор.
Положив трубку на аппарат, Теодор ещё какое-то время сидел на краешке кровати, погрузившись в глубокие раздумья. Адвокат по уголовным делам, будь он хоть семи пядей во лбу, никогда не смог бы так быстро вызволить из лап полиции преступника, виновного в совершении преступления. Значит, он должен поверить в то, что Рамон не виноват. Наверное. Многим вещам в Мексике было трудно найти логической объяснение. Например, в Америке полицейские целую неделю потратили бы на то, чтобы установить и опросить всех друзей и знакомых Рамона, пытаясь вычислить, где когда и с кем он был до, во время и после убийства. И только после этого было бы принято решение. Но здесь, в Мексике…
Теодор предпринят ещё одну попытку распаковать, наконец-таки, чемодан, но все его мысли были заняты Рамоном. Он не был до конца уверен в том, что Рамон не был убийцей. Ведь ему ничего не стоило талантливо притвориться перед полицейскими. Так что вполне возможно, мысленно рассуждал Теодор, что он просто надул полицию.
В половине одиннадцатого он снова предпринял попытку связаться с Саусасом по телефону. И на этот раз после десятиминутного ожидания это ему все-таки удалось.
— У вас есть неопровержимое доказательство того, что он невиновен? — спросил Теодор.
— Доказательство? — Саусас смутился. — Нет, просто он не ведет себя, как человек, виновный в убийстве. Он ведет себя как несчастный мужчина, потерявший жену. Мы считаем, что убийца попал в квартиру под видом посыльного, которому было якобы поручено доставить хозяйке квартиры букет цветов, для покупки которых он как раз и воспользовался услугами маленького мальчика, чтобы торговец впоследствии не смог бы его опознать. Мы пытаемся разыскать этого мальчика, но, к сожалению, торговец не запомнил, как он выглядит.
— Значит, никаких новых зацепок установить не удалось?
— Нет, сеньор. Но ведь мы для того и работаем, чтобы выяснять такие вещи, не правда ли? Вы уж будь так любезны, сеньор, не отлучайтесь из дома, предварительно не поставив нас об этом в известность.
— Вы хотите сказать, что мне и на улицу уже выйти нельзя?
— Нет, на улицу, конечно, можно. Только не покидайте пределов города. Нам нужно будет снова допросить вас.
— Хорошо. И вот ещё что, сеньор капитан — я очень прошу вас держать меня в курсе событий, если вам вдруг удастся узнать что-то новое по этому делу. Обещаете?
— Хорошо, сеньор.
Затем немного поколебавшись, Теодор в конце концов снова решительно снял трубку и набрал номер телефона Рамона. В трубке прошло уже, наверное, десять длинных гудков, но Теодор терпеливо ждал.
В конце концов, трубку сняли, и он услышал приглушенные голоса на том конце провода, а затем компаньон Рамона, Артуро Балдин, сказал:
— Алло?
— Алло, Артуро. Как дела? Это я, Теодор Шибельхут.
— Как поживаете, дон Теодоро? Надеюсь, у вас все в порядке.
— Спасибо. Я хотел спросить о Рамоне.
— Он очень устал, сеньор. Я пытаюсь уговорить его лечь поспать, — ответил Артуро своим добрым, отцовским голосом.
— Да. Понимаю. Но может быть я чем-нибудь… — Теодор замялся, чувствуя некоторую неловкость оттого, что он как будто навязывается со своей помощью Рамону.
