Кларенс позвонил Эдуарду Рейнолдсу, потому что ему всегда казалось неправильным, когда из-за рутинных дел оставляют без внимания просьбу достойного человека. Да и проблема, с которой тот пришел, обещала быть интересной. На самом деле главным, что удручало Кларенса в работе полицейского, была именно рутина — бесконечная череда дел и людей, похожих друг на друга как две капли воды: мелкие квартирные взломщики, угонщики автомобилей, похитители дамских сумочек, магазинные воры и уличные грабители, которых никогда не поймать, даже если их, бегущих по улице со своей добычей, видели десятки людей.
Поступив на работу в банк, Кларенс снял квартиру на Девятнадцатой улице Восточного округа, в доме без лифта на пятом этаже. В этой однокомнатной квартире с кухонькой и ванной он жил до сих пор: плата была вполне терпимой — сто тридцать семь долларов в месяц. Здесь Кларенс держал свои вещи, но последние несколько месяцев чаще ночевал у своей подружки, Мэрилин Кумз, в квартире на Макдугал-стрит в Виллидж. Мэрилин было двадцать два года, ее выгнали из Нью-йоркского университета, и она подрабатывала тем, что печатала на машинке. Работа была не постоянной, но регулярной и давала достаточно денег, что не мешало Мэрилин жаловаться и считать себя безработной. «Надо вытрясти деньги из правительства, оно нам задолжало», — говорила она. Кларенс не приходил в восторг от ее этических норм, но старался не думать о них. Мэрилин придерживалась левых взглядов и была настроена гораздо более радикально, чем Кларенс, хотя он тоже считал себя левым. Она считала, что все сначала надо разрушить, а потом начинать строить заново. Кларенс же полагал, что существующий порядок можно было бы исправить, используя уже имеющиеся учреждения. В этом они не сходились, но гораздо важнее было то, что Кларенс любил Мэрилин и она считала его своим любовником. Кроме Кларенса, у нее никого не было, в этом он был уверен на девяносто девять процентов и часто думал, что один процент сомнения присутствовал лишь в его воображении. До встречи с Мэрилин Кларенс пережил два любовных приключения, но ни то ни другое не шло в сравнение с рыжеволосой Мэрилин. Первая девушка была молоденькая, застенчивая и вела себя так, словно стыдилась его, а вторая оказалась грубоватой и вульгарной, и Кларенс знал, что она делит свои вечера не только с ним, а его это не устраивало. Он признавал обе эти связи необходимым для мужчины опытом. С Мэрилин все было иначе. Они ссорились по крайней мере четыре раза, и, однако, он возвращался к ней не позже чем через неделю. Столько же раз, если не больше, он предлагал Мэрилин выйти за него замуж, но она не хотела связывать себя брачными узами. «Может, я никогда не выйду замуж? Брак — отживший институт, как ты не понимаешь?» Она совсем не умела считать деньги. Получив двадцать восемь долларов за перепечатку, она проматывала их в тот же день: покупала пальто в секонд-хэнде, цветок или книги. Хотя за квартиру платила регулярно. Свои деньги она зарабатывала сама, и Кларенс не чувствовал себя вправе указывать ей, как их тратить, но однажды видел, что две долларовые купюры просто выпали из кармана ее плаща, когда она впереди него спускалась по лестнице. Она не признавала никаких предрассудков. Теперь Кларенс чаще ночевал у Мэрилин, чем на Девятнадцатой улице Восточного округа, хотя, по его мнению, полицейскому не следовало так поступать. В тех редких случаях, когда он, как он полагал, мог срочно понадобиться, Кларенс скрепя сердце оставался дома. Ничего такого никогда не случалось, но кто знает.
В то воскресное утро, когда Кларенс собирался зайти к Эдуарду Рейнолдсу, он проснулся в постели Мэрилин на Макдугал-стрит. Кларенс рассказал ей, что у него назначена встреча с человеком, у которого украли собаку. Он приготовил кофе и налил в стакан охлажденный апельсиновый сок, а затем на подносе принес все это Мэрилин, которая еще лежала в постели.
— Работать по воскресеньям, — сказала Мэрилин чуть охрипшим со сна голосом и зевнула, лениво прикрыв рот ладонью. Ее светлые с рыжеватым оттенком волосы рассыпались по подушке. На носу было несколько веснушек.
— Это не работа, дорогая. Никто не приказывал мне заходить к мистеру Рейнолдсу.
Пока Кларенс пристраивал поднос так, чтобы не опрокинуть его на постель, он уловил нежный запах духов, тепло простыней, из-под которых вылез несколько минут назад, и ему ужасно захотелось нырнуть обратно под одеяло. В голове даже мелькнула мысль, не позвонить ли мистеру Рейнолдсу, чтобы перенести их свидание на двенадцать часов вместо одиннадцати. Нет, лучше все же не менять своих планов.
— К часу я вернусь, это точно.
— Ты свободен сегодня днем — и вечером?
Кларенс чуть помедлил и ответил:
— Я на дежурстве с восьми. Новая смена.
Смены менялись каждые три недели. Кларенс не любил смену с восьми вечера до четырех утра, потому что это мешало ему видеться с Мэрилин по вечерам. Он отхлебнул кофе. Мэрилин тихонько взвыла, услышав эту новость. Она еще не совсем проснулась. Кларенс бросил взгляд на часы, потом на стул перед туалетным столиком Мэрилин, надеясь увидеть там свои брюки и китель, но он повесил их на вешалку вчера вечером, а через спинку стула был переброшен черный лифчик. На сиденье лежала обложкой кверху раскрытая библиотечная книга. Мэрилин не отличалась аккуратностью. Могло быть и хуже, подумал Кларенс, она могла делить квартиру с другой девушкой, и тогда все было бы гораздо сложнее.
Кларенс принял душ в маленькой ванной, побрился бритвой, которую держал здесь, и оделся в штатское: темно-синий костюм, белая рубашка, скромный галстук, темно-красные ботинки, которые ему особенно нравились и которые он старательно протер тряпкой, найденной под кухонной раковиной. Затем он причесался перед зеркалом. Глаза у него были голубые, немного блеклые. Светло-русые волосы он стриг как можно короче, хотя в полиции к длине волос относились на удивление снисходительно. Его верхняя губа была почти такой же полной, как нижняя, ему хотелось бы думать, что у него приятный рот. Никакой суровости по крайней мере.
— Купить что-нибудь для ленча или пойдем в бар? — Кларенс осторожно присел на край кровати.
Мэрилин переставила поднос на ту сторону постели, где сидел Кларенс, и перевернулась на живот. Она любила полчасика поваляться после утреннего кофе, чтобы поразмышлять, по ее словам.
— Я тебе говорила, что у меня есть цыпленок, — пробормотала Мэрилин, уткнувшись носом в подушку. — Возвращайся скорее и забирайся в кровать, а я потом приготовлю еду.
Сердце у Кларенса подпрыгнуло, и он улыбнулся. Он повалился на одеяло рядом с Мэрилин, поцеловал ее волосы, но постарался не затягивать этого блаженства, чтобы не измялась рубашка.
— До свидания, дорогая.
Он подошел к дому Рейнолдса без одной минуты одиннадцать и попросил швейцара позвонить мистеру Эдуарду Рейнолдсу, который ожидает его — Кларенса Духамеля. После того как швейцар получил по телефону подтверждение, Кларенс поднялся на лифте на восьмой этаж.
Мистер Рейнолдс открыл ему дверь и удивился, увидев его в штатском.
— Доброе утро. Кларенс Духамель, — представился Кларенс.
— Доброе утро. Входите.
