— Ну... как только я от тебя вышел, я увидел его. С Макдугал он свернул на Бликер. Он опять здесь околачивается, подумал я и пошел за ним — немножко припугнуть. Он увидел меня и побежал: перешел через Седьмую, я за ним. Он вскочил в подъезд. Там я его ударил. — Кларенс подался вперед, на самый краешек стула. Рядом с ними гремел музыкальный автомат, и они говорили шепотом, едва слыша друг друга.
— Чем?
— Револьвером. У меня ведь было оружие.
Мэрилин внимательно посмотрела на него.
— Знаю, что ударил его револьвером, — повторил Кларенс.
— Это так удивительно?
— Все остальное — как в тумане. Не то чтобы я вырубился. Это было бешенство. Не знаю, пробыл я там три-четыре минуты или тридцать секунд. Не помню, как добрался домой. Просто вдруг там оказался. — Он посмотрел на Мэрилин — она пристально вглядывалась в него с недоумением и любопытством. — Я не собирался избить его... так сильно, когда входил в тот подъезд. Понимаешь... один из таких паршивеньких домишек, дальше на запад. Он даже не жил там.
— Меня это не волнует. Клар, я хочу разделаться с этим раз и навсегда. Я сказала, конечно, копам, что ты был со мной, потому что мне наплевать... гм...
— Хорошо.
— ...на этого поляка и на легавого. Мне нравится врать им. Раз это тебе поможет, прекрасно. Но это конец, Клар, это в последний раз. — Ее глаза сверкнули, и она стукнула по столу при слове «последний».
Кларенс хотел взять ее за руку, но не осмелился. Ему хотелось сказать: бояться нечего, и мы все рады, что этот человек мертв, ведь правда? Под «всеми» он подразумевал также Рейнолдсов. Они, должно быть, рады. Но он не смог произнести ни слова.
— Меня спрашивали, был ли у тебя с собой револьвер в ту ночь. Я сказала, что вроде бы нет, во всяком случае, я не заметила. Я подумала, что лучше выразить сомнение, чем просто сказать «нет» — тогда покажется, что я тебя прикрываю.
— Да. Правильно, — согласился Кларенс.
— Ты, похоже, волнуешься.
— Волнуюсь? — Он подумал об уликах, но что уж тут поделаешь? — Я, вообще говоря, подозреваемый. Они знают, что я его недолюбливал. И находился неподалеку в ту ночь.
— Тебя кто-нибудь видел?
— Когда я уходил от тебя?
Музыкальный автомат: сиплый унылый голос захлебнулся в пароксизме страсти.
— Не думаю. Вроде бы я никого не видел. Никаких мальчиков из кафе.
— А когда ты добрался до дома? Видели тебя там?
— Нет. — У Кларенса стало легче на душе, когда он увидел, как Мэрилин беспокоится. — Вернее, не знаю, дорогая, но, по-моему, нет. Милая, у этого человека, должно быть, полно врагов! Подумай об этом. Куча народу кроме тебя и кроме мистера Рейнолдса, который, конечно, ненавидит его до глубины души.
— Почему ты всегда говоришь «мистер Рейнолдс», если он тебе так правится? Разве у него нет имени?
Кларенс улыбнулся. Мэрилин вдруг заговорила в своей обычной манере.
— Его зовут Эд, Эдуард. Мэрилин, я обожаю тебя.
— Что с тобой будет?
— Ничего. Клянусь тебе, ничего. — Он потянулся к ее руке, которая лежала на краю стола.
Она отдернула руку и посмотрела на него с виноватым видом:
— Мне нельзя долго засиживаться.
Кларенс молча откинулся на спинку стула, но в голове носилась одна мысль: она же помогла ему. Конечно, она не презирает его.
— Все кончится через несколько дней. Если нет улик, то ничего не поделаешь. — Он подумал о своем револьвере.
— Как ты добрался до дома в ту ночь? На такси?
— Кажется, шел пешком.
— Кажется?
— Я шел пешком. — Кларенс отхлебнул пива. — Я загляну к тебе через пару дней. Понимаю, что ты сейчас расстроена.
— Я не расстроена. Не хочу больше видеть свиyей. И не уверена, что захочу еще раз встречаться с тобой. — Она говорила твердо, без колебания и сожаления. — А теперь мне нужно идти.
— У тебя дела?
— Да.
Он не поверил ей. Кларенс расплатился, и они вышли на улицу. Мэрилин, похоже, собиралась на Четвертую улицу, в обратную сторону от Макдугал.
— Не ходи со мной, расстанемся здесь, — сказала она.
Кларенсу было больно. Скоро он перестал смотреть ей вслед.
Вечером около восьми часов Кларенс явился в полицейский участок, а Манзони только что вернулся с дежурства. Кларенс подозревал, что Манзони нарочно задержался, чтобы увидеть его. Манзони стоял прислонившись к стене и разговаривал с другим патрульным, еще даже не переодевшись в штатское.
— А, Кларенс! — приветствовал его Манзони. — Как дела? Ты уже слышал о Ровински?
— Да. Конечно.
Патрульный, с которым разговаривал Манзони, был кудрявый ирландец по имени Пат, который всегда дружески относился к Кларенсу. Пат улыбался, и Кларенс сказал ему:
— Привет!
Револьвер, револьвер, отправленный в лабораторию, не выходил у него из головы, и он пошел в кабинет капитана — дежурным сегодня был Макгрегор, — чтобы попросить другое оружие или услышать о результате экспертизы.
— А, Думмель, Кларенс, — приветствовал его Макгрегор. — Только что вернули твой револьвер. — Выражение лица у Макгрегора было довольное.
— Благодарю вас, сэр. — Револьвер и ремень лежали на столе капитана, и с ними вроде бы ничего не произошло.
— Возьми. — Макгрегор кивком головы указал на револьвер. — Что ты думаешь о нашем друге Ровински?
— Вчера узнал. — Кларенс взял свой револьвер и ремень. — Отдел по убийствам меня расспрашивал. Сами видите. — Он посмотрел на револьвер.
— Ты был в Виллидж в ту ночь?
— Да, сэр. На Макдугал.
— Подозреваешь кого-нибудь?
— Нет, сэр.
Зазвонил телефон. Макгрегора заинтересовал звонок, и он отобрал трубку у дежурного офицера.
Кларенс отправился в раздевалку. Макгрегору могли не сообщать, подумал Кларенс, о результатах экспертизы. В отделе убийств, конечно, знают, где его найти. Если они обнаружили кровь на револьвере, то, наверное, позволят ему отработать сегодняшнее дежурство, а потом поговорят. Манзони вошел вслед за ним в раздевалку и, к неудовольствию Кларенса, явно намеревался ждать, пока тот переоденется.
— Как по-твоему, кто пришил поляка? — спросил Манзони.
— Не знаю, много было желающих.
— Например?
Кларенс повесил в шкафчик брюки. Вокруг переодевались человек десять — пятнадцать, нимало не обращая внимания на них с Манзони.
— Вы не раз оказывались рядышком. Он тебе осточертел и ты пришил его?
