— Нет, благодарю вас, сэр. — Затем обратился к блондинке: — Теперь это будет нетрудно. Я не мог подключить своих коллег, потому что мистер Рейнолдс боялся, что собаку убьют, если задержать этого человека.
— Собака мертва, — повторила Лили.
— Ладно, пусть этим займется полиция, — согласился Эд, словно Кларенс не был полицейским или у него не хватало опыта. — А то он сделает то же самое с кем-то еще... с таким же успехом.
— Меня поражает, — сказала блондинка, — как можно было, зная адрес этого человека, позволить ему убежать. И какой чудесной собакой была Лиза! Она не заслужила такой участи!
— Я очень сожалею, — ответил Кларенс. — Я совершил ошибку, оставив ненадолго этого человека... на двадцать минут, пока я разговаривал с мистером Рейнолдсом. Тогда он и сбежал.
— Да, я слышала эту историю, — ответила Лили.
— В этом городе все может случиться, — вставил высокий мужчина. Он все еще стоял, как и Эд с Кларенсом. — Что за жизнь! Тебя повсюду подстерегает опасность. И при том на улице, в универмагах, везде полно полицейских!
— Совершенно верно! — подтвердила Лили.
— Нет, Лили, я не считаю, что это его вина... офицера Духамеля, — возразила Грета. — Он предупреждал нас: нет никакой гарантии, что Лиза еще жива. Мы просто рискнули. И проиграли.
— О, дело не в деньгах, забудьте об этом, — прервал ее Эд Рейнолдс. — Мне чертовски стыдно за все. Нет нужды...
— Сядь, Эдди, — сказала Грета. — Сядьте, мистер Духамель.
— Спасибо, — поблагодарил Кларенс, но не сел. — Можно мне позвонить, мистер Рейнолдс?
— Звоните.
Кларенс позвонил в участок:
— Капитана Макгрегора, пожалуйста. Говорит патрульный Духамель. — Макгрегора подозвали к телефону. — Мне хотелось бы объявить розыск... выпишите запрос на Кеннета Роважински, сэр. Я могу дать вам...
— Это тот тип, о котором ты рассказывал Сантини днем? Приходи сегодня ночью, если он так достал тебя. Где ты?
Кларенс ответил, что зайдет.
— Что же, это, по крайней мере, кое-что, — сказала Лили, отпивая мелкими глотками из своего стакана.
Кларенс перевел взгляд с Греты на мистера Рейнолдса:
— Если я... Если вы не возражаете, сэр, мне кажется, стоит связаться с этой женщиной в Дойлстауне. Конечно, если собака у нее...
«Она может убить ее», — подумал Кларенс. Но он хотел попробовать. Нужно, позарез нужно что-то предпринять, устроить облаву, если необходимо, поднять на ноги полицию Пенсильвании...
Эд Рейнолдс тем же жестом указал на телефон.
Кларенс вытащил листок бумаги и набрал номер сестры Роважински, а перед этим код 215. Остальные продолжали беседовать, пока Кларенс прислушивался к длинным гудкам в трубке.
— Алло? — произнес сонный голос.
— Здравствуйте. Простите, я хочу поговорить с миссис Анной Готштейн.
— Кто это?
— Полицейский Кларенс Духамель, городская полиция Нью-Йорка.
— В чем дело?
— Не могу сказать вам точно, сэр. Будьте любезны, могу я поговорить с вашей женой?
— Минуточку. Чертовски поздно...
Теперь все прислушивались к разговору, и в комнате воцарилась полная тишина.
— Миссис Готштейн? Извините, что звоню так поздно. Дело касается вашего брата. Вы слышали о нем что-нибудь в последнее время? — Кларенс услышал, как у него за спиной презрительно фыркнула Лили.
— Мой брат? Пол?
— Нет. Кеннет. В Нью-Йорке.
— Он умер? Что он еще натворил?
— Нет, он жив. Вам известно что-нибудь о собаке?
— Какой собаке?
— Когда в последний раз вы разговаривали с Кеннетом, миссис Готштейн?
— Слушайте, это шутка? Кто вы?
Кларенс снова назвал себя и повторил вопрос.
— Я не слышала о Кеннете больше двух лет. И не жажду услышать о нем снова. Он задолжал нам деньги. Пропащий человек. И если он что-то натворил, мы за это не в ответе.
— Понимаю. Я... — Но женщина повесила трубку. Кларенс тоже положил трубку и повернулся к находившимся в комнате. — Я уверен, что она ничего не знает об этом деле. Она не слышала о брате два года.
Мистер Рейнолдс безучастно кивнул.
На этот раз Кларенс не отважился протянуть мистеру Рейнолдсу руку.
— Спокойной ночи, сэр. Я поеду в полицейский участок. — Сделав над собой усилие, Кларенс обратился к женщине, которую звали Лили, и сказал: — Спокойной ночи. — После чего пожелал того же высокому пожилому господину и, с меньшей неловкостью, Грете: — Спокойной ночи, мэм. Завтра я позвоню.
— О, зачем утруждать себя? — язвительно заметила Лили.
— Лили! — Только у Греты хватило доброты проводить Кларенса до двери.
Кларенс чувствовал себя ужасно. Надо поймать этого подонка поляка, подумал он. Тогда станет легче. Он доказал бы Рейнолдсам, что он по крайней мере не такой, какими были, по их мнению, большинство полицейских Нью-Йорка. Но как и у Лили, у Кларенса не оставалось реальной надежды, что собака еще жива.
Макгрегор сидел за столом, аккуратный и подтянутый в третьем часу ночи. Там же был Манзони, одетый в штатское: наверное, он только что сменился с дежурства. На губах Манзони всегда играла самодовольная улыбка, и Кларенсу меньше всего хотелось бы рассказывать эту историю в его присутствии.
— Так что случилось? — спросил Макгрегор. — Этот Ровинс... что он наворотил?
— Это тот человек, который похитил собаку Эдуарда Рейнолдса. Если вы помните, в субботу, сэр, мистер Рейнолдс пришел к нам. Ну так вот, в понедельник я нашел этого человека, но он улизнул.
— Улизнул? — переспросил Макгрегор. — С собакой?
— Не знаю, где собака, сэр. Мистер Рейнолдс заплатил выкуп...
— О да. Тысячу долларов выкупа. Как ты нашел этого типа?
— Я искал пожилых людей, живущих здесь, неподалеку. Мне случайно удалось обнаружить его. Я попросил его написать что-нибудь печатными буквами и сразу понял, что это тот человек, который писал те послания. Но он...
— Как случилось, что он удрал?
— Видите ли, сэр, он сказал мне, что хочет получить от мистера Рейнолдса еще тысячу долларов, прежде чем вернет собаку. Сказал, что собака у его сестры, но не хотел дать мне ее адрес. Я пошел посоветоваться с мистером Рейнолдсом, который живет в паре кварталов от поляка, но, когда вернулся в комнату Роважински, тот исчез. Это было в понедельник около семи вечера.
Макгрегор нахмурился:
— Почему ты сразу не привел этого парня сюда? Мы бы добыли у него адрес сестры.
Кларенс предвидел, что Макгрегор спросит об этом.
